Давно уже выбрал отрывки из книги "Почему у Грузии получилось", но не было повода разместить. 

Теперь есть. Там много про Бендукидзе (покойся с миром, человечище). 

Если нет времени на книгу, то прочитайте эти отрывки.

В некоторых сферах государственный контроль действительно отменен: например, не существует пожарной инспекции, санитарно-эпидемиологической службы, обязательного технического осмотра транспорта, обязательной сертификации и стандартизации продукции. Но осуществлялся ли реальный контроль ранее? Стало ли хуже потребителям от отмены бюрократических процедур? Привела ли отмена формального контроля к росту угроз для здоровья и жизни граждан?

Несмотря на упразднение автоинспекции и обязательного техосмотра число погибших в ДТП в расчете на 1000 автомобилей снизилось с 1,79 в 2003 году до 1,05 в 2010 году.

Пожарная инспекция ликвидирована, а число погибших при возгораниях уменьшилось с 434 человек за 1997–2003 годы до 371 человека в 2004–2010 годах.

При отмене неработающих механизмов надзора, бывших мощным источником коррупции, сама эта коррупция идет на спад, а дополнительных угроз здоровью и жизни людей при этом не возникает.

Интервью с Саакашвили: 

– Благодаря чему удалось так быстро собрать налоги? 

– Коррумпированных чиновников пересажали, остальные стали нормально работать. Появился ежедневный контроль. То есть просто начали наводить порядок. Проблема в чем была? Черная экономика, и все шло в чужой карман. А поскольку теперь в карман деньги положить нельзя, они попадают в казну.

Недавно вот арестовали моего очень близкого друга в связи с пропажей каких-то книг из библиотеки, меня это очень огорчило. Я за три дня до этого с ним в ресторане ужинал, и он мне про свои большие планы рассказывал, которые мне очень нравились, но сидит он сейчас в тюрьме – что я могу сделать, меня про такие вещи не спрашивают, хотя прекрасно знают, что это мой друг. Так бывает. Так бывает даже с друзьями и родственниками президента. Такую систему мы создаем.

Нельзя откладывать реформы. Окно возможностей всегда очень быстро может закрыться. Не идти на компромиссы. Потому что компромиссы всегда потом ударяют. Поэтому мой совет – спешить, быть радикальными и знать, куда двигаться, и двигаться очень быстро. Ни в коем случае не надо прогибаться. Главное, чтобы была четкая идея и энергичное движение. А когда есть идея, люди сами приходят. 

Я думаю, что реформы всегда делает команда, не один человек. Очень важным двигателем был Бендукидзе – он очень хороший разрушитель, в плане генерации идей о том, как разрушить старую систему, а многие вещи нужно было именно разрушать. Чтобы построить новое – особенно нужна большая команда. Я не считаю, что это какие-то герои или особо интеллектуальные, одаренные люди. Просто люди, у которых хорошие намерения и одновременно компетенция, чтобы это претворить в жизнь. И возможность работать вместе. 

Вообще мой стиль – дать людям почувствовать, что они важны. Во-первых, мы здесь единолично почти никаких решений не принимаем, если уж не припирает. Во-вторых, люди вокруг меня могут сопротивляться, противоречить, и это не только не наказуемо, но и, наоборот, поощряется. И я могу оказаться в меньшинстве, и я подчинюсь решению. В-третьих, здесь абсолютно не поощряется лесть – все это четко знают, и не поощряются интриги. Ни один член команды не придет ко мне жаловаться на другого.

Менталитет – главное для закрепления результата реформ. Это не просто, как раньше считали, – откроем границы, поучимся у Запада, и все – станем лучше. Я в свое время проводил судебную реформу, мы отправили всех судей на Запад на стажировку. Кого на неделю, а кого и на полгода. Но поскольку система была старая и коррумпированная, они вернулись и прекрасно в нее вписались снова, только теперь со знанием немецкого или английского языка. Так что образование и прочие вещи сами по себе менталитет не меняют. Менталитет меняется, когда все движется в одном направлении.

Революция – это не флагами размахивать и на улицы выходить, – это всего несколько дней. А все остальное потом – это самое главное. Ежедневная, кропотливая работа, в том числе тратить всю свою популярность на реформы. Популярность сама по себе не самоцель. Она всегда проходит, особенно когда ты уже не действующий политик. И ее нужно потратить на реформы. 

Настоящие реформы высвобождают внутреннюю энергию. А внутренняя энергия высвобождается только тогда, когда человек сам собой управляет, а не тогда, когда им управляют. Без этого не будет успеха.

Революция роз позволила разбросанным по всему миру амбициозным грузинам сначала поверить, а затем и убедиться в том, что их знания и умения будут востребованы на родине.

В результате новая управленческая структура сложилась преимущественно из людей, никогда прежде не стремившихся прийти во власть.

По словам нынешнего министра финансов Болгарии Симеона Дьянкова – создателя рейтинга Всемирного банка Doing Business, ни одной другой стране, кроме Грузии, за последние пятьдесят лет не удалось провести такие глубокие и такие быстрые реформы в различных областях. Что-то подобное, по оценкам USAID, происходило в Сингапуре в 1960-х, Южной Корее в 1970-х, Ирландии в 1980-х, Эстонии в 1990-х и Словакии в 1998–2002 годах.

Каха Бендукидзе со своей скандальной фразой «Можно продавать все, кроме совести» сыграл в этом не последнюю роль.

Ключевой частью реформы стало радикальное сокращение госаппарата.

К моменту прихода новой власти было совершенно очевидно, что точечными изменениями максимальных результатов добиться невозможно, требуется не просто приток свежей крови, а ее полное переливание.

Совет предыдущего президента Эдуарда Шеварднадзе, судя по всему, остался без внимания: «В беседе, после которой я объявил о своей отставке, я дал Саакашвили и государственному министру Зурабу Жвании один и тот же совет. Они не должны сразу же приступать к кадровой чистке – можно ошибиться. Все-таки на большинстве постов находятся опытные профессионалы».

Все государственные структуры, все должности, все функции были пересмотрены. Размышляет Вато Лежава:

Есть такая аксиома, что бюрократия всегда находит для себя дело. Поставил стол, посадил бюрократа и не давай ему ничего, он все равно для себя что-то придумает. И через три года будет утверждать, что без него все рассыплется и будет катастрофа.

В государстве накопилось столько регулирующих органов и инспекций, что, бывало, сами регуляторы не знали границ своих полномочий и перекладывали ответственность друг на друга. Нередко функции дублировались, и чаще всего это сопровождалось отсутствием какого-либо контроля.

Михаил Иашвили, занимавшийся формированием аппарата Бендукидзе, вспоминает, что перед ним была поставлена очень простая задача: «Нужно выбрать умных людей».

Для начала мы попросили глав департаментов описать суть своей работы на одной странице. Именно на одной, чтобы все было очевидно, а то они любят много писать, так что ничего не понятно. Мы сказали, если больше одной страницы – не будем вообще рассматривать. После чего выяснилось, например, что некоторые департаменты де-факто вообще отсутствуют.

Был установлен максимум – зарплата министра, эквивалентная 1800 долларам, и минимум – 70 долларов. Причем между этими двумя границами жестко закрепленных градаций не существует: каждый министр в своем ведомстве может устанавливать любую зарплату. Тем самым была полностью устранена неработавшая система единой тарифной сетки. В результате оптимизации численности чиновников и увеличения бюджетных поступлений в 2004–2005 годах стало возможным повысить зарплату госслужащим в пятнадцать раз.

«Если у чиновника зарплата была 20 долларов, как ему можно поручить бороться с коррупцией? Лучше, чтобы этого сотрудника не было и этих функций не было. То есть сделать аппарат меньше, повысить многократно зарплату и упразднить эти – иногда даже теоретически ненужные – функции»

«Мы не послушали советов европейских доброжелателей, которые предлагали нам реформы проводить медленно, постепенно. Мы поступили очень грубо и за один день уволили из Министерства внутренних дел 15 тысяч сотрудников», – вспоминает министр внутренних дел Вано Мерабишвили.

Причем уволенные и не принятые вновь на службу в МВД сотрудники не пытались протестовать, поскольку даже для них было очевидно, что система теперь работает по другим правилам.

Летом 2004 года ГАИ была полностью упразднена, и буквально за два месяца Министерство внутренних дел с нуля создало и укомплектовало патрульную полицию по американскому типу. В ее обязанности входит обеспечение правопорядка и безопасности на дорогах. Она может пресечь правонарушение на улице, а также помочь в разрешении бытовых конфликтов.

По дороге из аэропорта в Тбилиси красуется новенькое здание Министерства внутренних дел, открывшееся весной 2009 года, сделанное в основном из стекла. Прозрачные стены как символ открытости, детские рисунки на стенах в кабинете министра производят неизгладимое впечатление на стороннего наблюдателя, у которого к тому же выработалась привычка с опаской относиться к правоохранительным органам.

«Приватизация дает три результата. Первый, хотя и не самый главный, – это доход в бюджет. Второй – трансформация собственности из государственной в частную, что, в свою очередь, приводит к развитию более эффективного частного сектора. И третий – борьба с коррупцией, неизбежно возникающей там, где деньги соприкасаются с государством», – объясняет Каха Бендукидзе.

Если возьмешься в том месте, где хочешь сломать, она сломается в другом. Я иногда так и делал: отправлял в парламент законопроект, где были положения, которые были заведомо неприемлемыми, хотя и не ключевыми. Но это позволяло сконцентрировать спор на них, а потом сделать уступку. Спор начинался с них, я уступал, уступал, уступал, в итоге удавалось защитить главное. То есть вначале предлагаешь компромисс, но радикальный, а после этого уже рождается компромисс реальный.

«Когда меня назначили, самыми серьезными проблемами были коррупция и большие очереди. Так что первым делом мы ввели систему электронной регистрации», – рассказывает он.

За два месяца удалось разработать специальную программу, позволяющую ввести принцип электронного документооборота, и уже 8 сентября 2006 года программа была запущена. И если еще летом 2006 года в тбилисском реестре в течение дня происходило 300 регистраций, то в декабре того же года этот показатель удвоился. Раньше, чтобы зарегистрировать имущество, необходимо было в первое посещение реестра оставить заявление, а затем явиться за готовыми документами в указанный день. При этом на практике процесс затягивался, и собственнику приходилось приходить в учреждение по нескольку раз.

Введение этой системы максимально упростило отношения регистраторов с гражданами. Теперь вся информация доступна на сайте НАПР: есть регистрация или нет, приостановлена ли, по какой причине, какие документы необходимы для возобновления регистрации и т.д. Сами сотрудники работают только с электронными документами (вся поступающая документация сканируется). Это предельно минимизирует любую задержку или вероятность потери, а также позволяет быстро оценить эффективность того или иного регистратора: легко проследить, сколько документов «висит» на нем и как долго.

Раньше на выписке из реестра была необходима печать и подпись регистратора. С ростом числа регистраций это требование стало существенно тормозить процесс, а с появлением общедоступной базы данных по регистрациям в Интернете оно и вовсе оказалось бессмысленным, так что его просто отменили. Сейчас для любых операций достаточно электронной выписки из реестра с идентификационным номером, по которому информацию можно сопоставить с той, что представлена на сайте НАПР.

Реформа публичного реестра сделала регистрационную систему в Грузии одной из лучших: в рейтинге Всемирного банка по легкости ведения бизнеса в категории «регистрация собственности» Грузия три года подряд занимает второе место в мире.

Паспорт в Грузии выдают бесплатно через 10 дней, за 14 долларов – через 5 дней, за 31 доллар – через 3 дня, за 70 долларов – через 24 часа, за 95 – в день обращения. До реформы на это требовался минимум месяц, и нередко услуги приходилось оплачивать неофициально.

Несколько человек ездили по регионам, собирали всю необходимую информацию: считали количество функционирующих коек, измеряли площадь больниц и т.д.

Заместитель Бендукидзе Вато Лежава подсчитал, что необходимо построить 23 новые больницы в Тбилиси и 77 – в регионах, чтобы общее количество коек, вместе с уже имевшимися на тот момент частными клиниками, составляло 7800. Это существенно меньше тех формально существовавших на тот момент более чем 17 тысяч коек, оставшихся с советских времен. Этот коечный фонд был не только в катастрофическом состоянии, но и просто оказался избыточным для нужд небольшой страны

С бедностью можно бороться, только соблюдая два условия: «экономический рост и адресная, а не бессмысленная социальная политика

Сейчас в Грузии существует система бюджетных пенсий. Это не то, что называется pay as you go, когда нынешние работающие фактически платят за нынешних пенсионеров. Это и не система добровольного или принудительного частного страхования (появившаяся в 1980-х годах в Чили под руководством министра труда и социального обеспечения Хосе Пиньеры). Это, можно сказать, меньшее из зол. Схема, уступающая разве что полному отсутствию какой-либо пенсионной системы, отражает главный либертарианский принцип: человек сам ответственен за свою жизнь без принудительного вмешательства государства. В Грузии нет пенсионного фонда, нет фонда социального страхования, а есть универсальный государственный бюджет, из которого выделяются средства

Новая социальная программа лишена главного недостатка предыдущей – обезличенности. Теперь путем тестирования выявляют действительно нуждающихся и оказывают им адресную поддержку. На основе статистической информации были определены характеристики самых бедных семей в стране. С учетом этих характеристик разработана формула, включающая 150 различных показателей. Методология оценки очень четкая, фактически в ней нет места субъективному решению: баллы подсчитываются компьютерной программой. Требуется только информация, сбор которой происходит следующим образом: семья подает заявление на рассмотрение ее в качестве нуждающейся, зная, что эти сведения будут общедоступны. Тут действует принцип:

поскольку гражданин платит налоги, из которых оказывают поддержку той или иной семье, он имеет право знать, кто получит его деньги. Затем приходит социальный агент, который заполняет специальную анкету и оценивает степень достоверности предоставленной ему информации. Если данные вызывают сомнение, то подключается группа контроля, которая более пристально изучает положение дел в конкретном домохозяйстве. Но такое происходит нечасто, примерно в 10 процентах случаев.

Программа стартовала с выдачи ваучеров на оплату услуг здравоохранения. Человек из социально незащищенного слоя получал чек, по которому он мог оформить медицинскую страховку в любом страховом агентстве. Ваучер – принципиально новый финансовый инструмент распределения государственных средств: государство дает деньги человеку, а не организации. Это не только повышает эффективность, но и позволяет существенно сократить масштабы коррупции. Ваучер – это те же деньги, но они персонифицированы, поэтому их может использовать только тот, кому они предназначались.

Помимо ваучера на здравоохранение в октябре 2007 года государство однократно выдало пенсионерам, педагогам и незащищенным слоям населения ваучеры на сумму 31 доллар для оплаты электроэнергии и газа. Этой суммы достаточно для оплаты 385 кВт по самому низкому тарифу или 285 кВт – по самому высокому. В целом около 95 процентов всех бюджетных средств на социальные нужды распределяется именно посредством системы адресной поддержки.

К концу 2009 года денежное пособие по бедности получали около 160 тысяч домохозяйств (до 14 процентов от общего количества), то есть 430 тысяч человек. Благодаря адресному подходу во всех сферах социального обеспечения существенно изменилась структура населения, получающего дотации от государства.

Что же необходимо для создания либеральной экономики? «Когда пятнадцать лет назад меня впервые спросили об этом, – говорил на открытии международной конференции “Либеральная программа для нового века: глобальный взгляд” в Москве в апреле 2004 года экономист Милтон Фридман, – у меня был простой, бесхитростный ответ, состоявший из трех слов: приватизация, приватизация, приватизация. Опыт минувших лет, однако, показал, что это был упрощенный ответ. Его следовало расширить по крайней мере еще двумя пунктами: обеспечение правовых рамок для частной собственности и обеспечение разумно стабильной денежно-кредитной политики»

Одним из первых серьезных шагов Кахи Бендукидзе на посту министра экономики летом 2004 года стало упразднение антимонопольной службы

Советник министра экономики в 2004 году Эмзар Джгереная, возглавивший службу в момент реформы, задался целью собрать все такие нормативные акты, напрямую регулирующие повседневную деятельность. Таковых насчитали 670, и большинство из них касалось мелкого бизнеса. Естественно, сотрудники антимонопольной службы, на чьи плечи ложилась проверка компаний на соответствие законам, придя в любой магазин или кафе, с легкостью обнаруживали нарушение, которое, как правило, грозило владельцу лишь выплатой «дани».

Кроме того, несмотря на освобождение цен, произошедшее еще в начале 1990-х годов, вплоть до 2004 года сохранялся Департамент ценообразования, сотрудники которого сами не могли толком объяснить, чем занимаются

И в августе 2004 года антимонопольная служба и инспекция цен были упразднены, а вместо них спустя чуть больше года было создано Агентство по свободной торговле и конкуренции, где работают шесть человек

Но изменилась не только структура. Главное, что у этого органа совершенно новый смысл: вместо службы, контролирующей бизнес, появилась комиссия, формулирующая рекомендации законодателям. Цель Агентства по свободной торговле и конкуренции – противодействие тем постановлениям, которые создают тепличные условия для отдельных субъектов бизнеса. А рычаги воздействия этого института – это исследование деятельности государственных структур и использование уголовного кодекса там, где обнаруживаются факты нечестной конкуренции.

Отмена антимонопольного органа многими трактовалась как карт-бланш крупным игрокам, которые обязательно будут завышать цены, в результате чего часть населения просто не сможет пользоваться базовыми товарами и услугами. Но, во-первых, этот сценарий противоречит экономическим законам, а во-вторых, если бы это происходило из-за завышения тарифов государством, то как раз Комиссия по свободной торговле и должна была бы это пресекать. В итоге, в качестве отступных противникам реформы и чтобы не тратить политические силы и время на убеждение, владельцев так называемой особой собственности (газопровод, линии электропередач и пр.) законодательно обязали предоставлять третьим лицам недискриминационный доступ к своей инфраструктуре.