Десять лет назад в Украине полыхнул первый Майдан. Я помню утро того дня: был мороз, город посыпало снегом, прихватило ледком и дул противный ветер, который насквозь прошивал куртку и просто в секунды съедал все тепло под ней. Моя съемочная группа ехала в штаб Партии Регионов. Настроение было откровенно дерьмовым. Дело в том, что наш канал был единственным в области, который давал эфир Ющенко и всяким оппозиционерам. Кандидат от власти у нас не появлялся ни разу. И дело не в том, что его не пускал собственник канала Коломойский. Просто Януковичу эфир давали за те же деньги, что и Ющенко. А платить Регионы не хотели. Подразумевалось, что все им уже должны. А те, кто не понимал этой очевидной для регионалов мысли, сразу записывался во враги, участь которых — быть разорванными в клочья.

И вот утром 21 ноября 2004 года мне говорили в штабе Регионов: «Все, Саша, допрыгались вы. Нахер закроют вас и волчий билет каждому, чтобы сдохли, а работу в области не нашли». Люди в штабе смеялись и говорили, что «пора тебе, Саша, прекращать борзеть». Причем все смотрели телевизор и все видели, что в Киеве на Майдане уже стоят тысячи людей. Смотрели, но не верили, что эти тысячи в состоянии что-то изменить. «П*здец вам всем», - говорили уважаемые люди в дорогих костюмах и галстуках перед той прессухой. Они решили, что время дипломатии прошло безвозвратно. Не улыбался только руководитель официального штаба, ректор горного университета Пивняк. Он сильно нервничал, объявляя победные данные Центризбиркома от Сережи Пидрахуя. Я тогда не понял чего он так потел.

А потом я поехал снимать митинг, между ОДА и облсоветом. Я не верил тогда в наш город. Днепропетровск казался аморфным и безвольным, как кусок подтаявшего холодца. Но там, на морозе и ветре, стояла сумасшедшая для Днепра толпа, которая пополнялась новыми и новыми людьми. В нее шли священники во всем облачении, студенты, заводчане, предприниматели, менеджеры из каких-то офисов. Тогда в Украине еще не знали, что митинги можно разгонять дубинками и пулями, поэтому было полно пожилых людей с внучатами. Детки были совсем маленькими и бабушки с дедушками рассказывали, что означают яркие желто-голубые флажки и воздушные шарики у них в руках.

Я смотрел на это море людей и не верил своим глазам. Рядом со мной какая-то бабулька, по виду преподаватель на пенсии, объясняла укутанному в куртку и пушистый шарф пацаненку: «Обманывать — это очень плохо. Все эти люди пришли сказать, что мы не потерпим, чтобы нас обманывали. И вот увидишь, что обманщики испугаются и убегут». И тогда я понял, что мы победим. Победим, потому что все это людское море вокруг не хочет терпеть.

Десять лет спустя мне говорили уже другие регионалы, что они пришли навсегда, что они хозяева жизни и им нужно в буквальном смысле присягнуть на верность, а не пытаться воевать с ними. Трусливо озираясь по сторонам, «у нас везде прослушка», они говорили, что Януковича за глаза уже едва ли не царем называют. И при этом клялись, что на самом деле они не за него и не за Вилкула. Говорили, что «Мы же за вас, мы разделяем ваши взгляды. Федорыч и Вилкул - это просто деньги. Ничего личного, но надо же семью как-то кормить: хорошая квартира, приличная машина и карьера, как же без нее. А Регионы пришли навсегда и либо ты с ними, либо ты никто». Они и сейчас говорят, что презирают своих шефов, но все равно надеются, что хозяева вернутся во власть и всех загнут, потому что они присягнули им на верность и короткий поводок остался, а миска уже не так полна, как раньше.

И теперь рабы по-прежнему мечтают о своих рабах. К счастью, кое-что все же изменилось: людей, готовых за свободу биться, намного больше, чем рабов. Рабы этого так и не поняли, но ведь важно, чтобы об этом не забывали свободные. И когда я говорю «Героям слава», то это не о далеких предках — это о тех ребятах, которые падали под пулями на Майдане и о тех, кто их вытаскивал. О тех, кто сейчас на передовой и тех, кто ложится костьми, но пытается одеть армию, даже понимая тщетность попыток заменить собой Министерство обороны.

Вот о них о всех «Героям слава». И слава той Украине которая не сдается, и предпочитает голодную свободу миске обильных объедков с барского стола и уютной цепочке в крепкой хозяйской руке.