В минувшее воскресенье, выступая на российском Первом канале, президент Чехии Милош Земан заявил, что нет смысла оказывать помощь Украине, пока там идёт гражданская война. Систему санкций Запада против Москвы он обозначил как loss-loss стратегию, при которой проигрывают все. Ещё ранее Земан прославился тем, что единственный из европейских лидеров публично отрицал факт присутствия войск Путина в Донбассе. Как могут страны, относительно недавно пережившие советскую агрессию, не замечать её осовремененного варианта? Это кажется нонсенсом. До тех пор, пока не извлечёшь историю пражской и прочих "вёсен" из сугубо политического контекста.

Будапешт-56 и Прагу-68 принято рассматривать как провалившиеся попытки побега из царства тоталитаризма в царство демократии. Практически не сходя с места, венгры и чехи брались перенести колючую проволоку соцлагеря ближе к Москве. Сами они воспринимали обрушившуюся на них историческую миссию так же, как украинцы ныне воспринимают свою. Когда советские танки въехали в венгерскую столицу, осаждённые лидеры страны настойчиво взывали к Западу: "Мы здесь защищаем Европу!" А на пражских плакатах демонстранты писали для доходчивости русскими буквами: "За вашу и нашу свободу". В этой идее чистой политики, как послание в бутылке, в действительности содержалась ещё одна идея. Экономическая. Жить по образу и подобию СССР не хотелось не только по причине подавления гражданских свобод, но и потому, что жизнь эта была скудна материальными благами. В Венгрии начала 50-х — особенно.

Союзник Берлина во Второй мировой войне, Будапешт был обязан несколько лет выплачивать контрибуцию, достигавшую четверти национального продукта. И без того скромная заработная плата в стране не то что не росла — она падала. Так что борьба Венгрии за выход из-под протектората Кремля в 56-м, и 68-й в Чехословакии означали перспективу жизни в сытости и довольстве, пусть и призрачную. Вектор свободы, таким образом, совпал с вектором повышения благосостояния. А обретение экономики "с человеческим лицом" ставилось в зависимость от единственной рациональной дислокации — вне медвежьих объятий Большого Брата. В нынешней Украине картина, разумеется, сходная. Что десятки лет назад, что сейчас демократия — лишь средство для того, чтобы большая часть граждан могла наслаждаться возможностью максимального удовлетворения своих человеческих потребностей. А вот патетические речи об этом предмете, приписывающие ему какие-то автономные добродетели, как раз означают, что общество находится ещё далеко от конечной точки своего "бюргерского" путешествия.

Но парадокс демократии состоит в том, что, будучи инструментом, она не является гарантом благополучия. Об это "открытие" обожглись многие страны восточного блока, вступившие в новые реалии после распада СССР. Чехия среди них — одна из лучших по показателю ВВП на душу населения, учитывающему паритет покупательной способности. Но и она ныне находится лишь в конце четвёртого десятка этого рейтинга МВФ. Венгрия располагается на десять пунктов ниже. Даже при том, что экономики обеих стран в целом смогли переориентироваться на Запад и могут считаться вполне благополучными, они сохранили свою зависимость от российских газопоставок.

Особенно Венгрия, которая при ежегодном потреблении 9 млрд куб м газа самостоятельно добывает лишь 1,5 млрд куб м. Отсюда и соответствующая риторика властей — пророссийская и ставящая под сомнение "европейские ценности". Ещё летом 2012 года премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, откровенно симпатизирующий китайскому "капитализму с азиатскими ценностями", заявлял, что в Центральной Европе должна быть выстроена новая экономическая система. Дабы Будапешту не пришлось "вместо демократии придумывать и новый тип политического устройства, который мы будем вынуждены ввести в целях экономического выживания". Из того же теста слеплены и тирады чешского президента. Оба политика в эпоху глобализма демонстрируют стремление "возделывать свой маленький садик", абстрагируясь от европейских устоев и химер международного права. В их построениях благополучие граждан перестаёт быть коррелятом демократии, но обуславливается отношениями с Россией. Какой бы та ни была. Другое дело, что этот механизм не срабатывает, когда народ вполне благополучен и, грубо говоря, не голоден. Именно поэтому сегодня в Праге Земана забрасывают яйцами, а в Будапеште под зданием правительства, возглавляемого Орбаном, собирается многотысячный пикет. Относительная сытость народа заставляет помнить гнусное прошлое там, где голод уже вынудил бы заговорить о "светлом будущем".

Ситуация Чехии и Венгрии, увы, не ситуация Украины, стоящей (тут придётся согласиться с Земаном) у черты банкротства. Если положение дел ухудшится, социальный взрыв может привести не просто к протестам, а к смене власти в Киеве. И есть большая опасность того, что требования хлеба (денег, тепла) будут "конвертированы" в приход реальной, а не мифической хунты. За ним последуют торжественные похороны демократии. Под предлогом, который в 2012-м озвучил венгерский премьер: экономическое выживание. И тогда Украине придётся совершить самый мерзкий и бесперспективный манёвр — в очередной раз поползти в удушающие объятия Большого Брата. Или же распасться на куски.