«В XIX веке существовал огромный спрос на китовый жир, который широко использовался в осветительных лампах, как смазка для часовых механизмов, защитное покрытие на ранних фотографиях, а также при изготовлении лекарственных препаратов, мыла и косметики. Из-за повышенного спроса охота на китов к середине XIX века привела почти к полному вымиранию этих животных. Но благодаря более дешевому керосину и открытию его безопасного использования в качестве источника освещения спрос на китовый жир начал резко снижаться. Китобойный флот США, например, в 1846 году состоял из 735 судов, а к 1879 году их осталось всего 39. В конце концов охота на китов практически полностью прекратилась, так как потеряла какой-либо экономический смысл», – с гордостью сообщает нам интернет-ресурс Ангарской нефтехимической компании. Вряд ли писавший это ее сотрудник осознавал: то, что когда-то вознесло нефтяной бизнес на вершины, полтора века спустя может обернуться против него самого.

Цена нефти совершает время от времени весьма впечатляющие колебания и даже циклические движения протяженностью примерно 10–12 лет, внимание к которым не так давно активно привлекали коллеги из Goldman Sachs. Возможно, настало время если не констатировать, то всерьез заговорить о закате нефти как основного энергоносителя по примеру злосчастного китового жира. В конце концов, выражаясь поэтическим языком, нефть – это своеобразная кровь Земли. Нельзя же пить ее вечно!

До сих пор на излете растущего цикла представление о перспективах нефти было простым, а именно линейным: степень автомобилизации если не США (около 800 автомобилей на тысячу человек), то хотя бы Португалии (около 600 авто) должна быть ориентиром для Китая (сейчас менее 100 авто на тысячу человек). Это говорит о невероятном будущем спроса на углеводороды. Нефти потребуется намного больше, и импорт КНР с сегодняшних 6,5 млн баррелей в день вырастет, например, до 20 млн (что практически равно совокупному производству Саудовской Аравии и России). Учитывая, что естественный пик добычи нефти пройден, этот спрос поднимет цену до искомых $200 за баррель, а то и выше. На фоне таких цифр другие доводы разума просто меркнут.

Но дело в том, что прогнозирование цены нефти на длительный период времени не линейно. И отнюдь не потому, что сегодня краткосрочные колебания следуют за волатильным курсом пары евро/доллар. Как раз это довольно явное следование говорит о том, что других кратко- и среднесрочных идей немного и баланс спроса и предложения по нефти сегодня сложился весьма точный. 

Долгосрочные колебания нефтяных цен сегодня зависят от шести факторов.

1. Что бы ни говорили о растущей адаптации экономик развитых стран к высоким ценам на нефть, эти самые ценовые пики постоянно стимулируют поиск новых типов энергоносителей – от ветряных и солнечных батарей до бактерий, производящих электричество. А сами таковые находки, даже известные ранее, теперь становятся рентабельными. Причем с развитием технологий порог их рентабельности быстро снижается. Электричество может быть получено из множества источников, каждый из которых борется с другими за большую эффективность.

2. Как верно указывает Barron's, впервые в двигатель внутреннего сгорания массово попадают новые виды топлива, будь то газ или биотопливо, которые показывают все более впечатляющие результаты, близкие к бензиновым конкурентам. Автомобиль Tesla с пробегом от одной зарядки около 300 км разгоняется до 100 км/ч за 3,2 секунды. И это только начало. Toyota начинает массовый выпуск конкурентов электромобилей – пассажирских автомобилей на водородных топливных элементах (fuel cells) с запасом пробега более 600 км.

3. Если вы являетесь консерватором и уверены, что ни солнечная энергия, ни биотопливо или что-то в этом роде не способны серьезно потеснить углеводороды, то для вас есть другой аргумент: новые источники традиционного топлива, углеводородов, оцениваются в 1 трлн баррелей. Из них примерно по 300 млрд баррелей приходится на глубоководные месторождения, на сланцы и на нефтяные пески (последние и наиболее дорогостоящие на сегодня, правда, примерно поровну распределены между двумя странами – Канадой и Венесуэлой). Для сравнения: «обычные» извлекаемые запасы («нефть в земле») составляют 1,5 трлн баррелей. Существенная прибавка, не так ли?

4. Китай планирует в целом снизить энергозатратность своей экономики (количество потребленной энергии на единицу ВВП) на 16% к 2020 году. Новая стратегия Китая уже проявляет себя в статистике инвестиций. Власти переориентируются с угля (65% китайской энергетики на сегодня) не столько на нефть (18%) и газ (4%), сколько на возобновляемые источники: пока это в основном гидро- (6%) и атомная (<1%) энергетика. 

В 2013 году Китай за год добавил 94 ГВт новой установленной электрической мощности, из которых 55,3 ГВт пришлось на возобновляемые источники и лишь 36,5 – на тепловые: в основном на уголь. Кроме того, 2,2 ГВт пришлось на ядерную энергетику. Для сравнения: за тот же период в США было введено в строй мощностей объемом 16 ГВт, из которых 55% пришлось на тепловые носители, в т.ч. 7,3 ГВт – это газ, и лишь 5,9 ГВт – на возобновляемые. Доля возобновляемых источников в генерации США составляет всего около 16% против примерно 30% в КНР. Уже в 2015 году Китай рассчитывает добывать 20 млрд кубометров газа из угольных пластов, 15 млрд кубометров из так называемого сжиженного угольного газа (синтетического газа из угля) и 6,5 млрд кубометров газа – из сланцев.

5. Ключевым словом на мировых рынках энергоносителей становится диверсификация. Сжиженный газ завоевывает место важнейшего товара в международной торговле (Китай, к слову, потребляет около 6% мирового сжиженного газа сегодня, и это половина его импорта газа в целом). Другой пример: США переориентируется в своих импортных потребностях в нефти в основном на Канаду и Мексику, открывая себе возможность значительно снизить импорт нефти из Персидского залива. Это снижает зависимость цены нефти для американцев от ситуации в конфликтном регионе и, значит, удешевляет ее.

6. Последний фактор, который делает прогноз $75 за баррель более вероятным уже в среднесрочной перспективе, чем «сценарий -$150», это добыча в Ираке, Ливии и экспорт из Ирана. Последний при шахе экспортировал порядка 6 млн баррелей в день, де-факто покрывая сегодняшний импорт КНР почти полностью. С тех пор из-за санкций его экспорт сократился наполовину. Дело за малым: восстановить эту производительность, чему явно не рада Саудовская Аравия, только что начавшая долгосрочную ценовую атаку на конкурентов. 

Это может означать цену нефти на уровне от $80 до $90 за баррель (порог, задаваемый Саудовской Аравией), лишь с временными выбросами на $100 или $70. В любом случае нефть скорее готова торговаться ниже, чем вновь расти или стоять на уровнях выше $100.

Если мыслить как минимум категориями бюджетной политики России, то эти ценовые колебания начинают обретать материальный смысл с временного диапазона в три месяца – один квартал, потом год, потом три года; именно на три года составляются прогнозы для так называемых основных направлений бюджетной политики РФ. 

Между тем, по нашим прикидкам, снижение цены нефти на $1 приводит к кумулятивному снижению доходов бюджета России на 65 млрд рублей с учетом прямых и косвенных факторов. Даже при нынешнем уровне расходов федерального бюджета – около 14 трлн рублей, уровень $100 за баррель по Urals – это уход в дефицит. Хотя надо оговориться, что накопленный за 9 месяцев 2014 года профицит – около 1,13 трлн рублей (из них около 900 млрд – курсовая разница) будет «проеден» за оставшиеся три месяца года лишь при фантастической цене нефти намного ниже $60. 

Мы не знаем, какие еще изменения ждут бюджет РФ в дальнейшем (помимо уже заявленного существенного роста расходов в 2015 году), но, если нефть Brent установится примерно на $80 за баррель, то при прочих равных условиях запаса Резервного фонда должно хватить на несколько лет покрытия дефицита. Другой вопрос, что эта ситуация конечна и срок, кажется, отмерен: примерно три года в зависимости от аппетитов государства. И конечно, это точно не ситуация устойчивого развития.