Офицер из сектора «Д»: «Причина поражения наших войск – профнепригодность руководства Генштаба»

«Цензор.Нет» записал интервью с офицером украинской армии, который работал в приграничном секторе «Д». Мы восстанавливаем хронологию событий в секторе «Д» - сражение, которое стало одной из самых трагических страниц этой войны. Чтобы определить степень адекватности командования АТО, важно получить представление об обстановке, о которой докладывали. И на основании которой принимались или не принимались решения руководством Генштаба.

Сектор «Д» - наступление украинских войск и роковые ошибки

«В июне группировка наших войск получила приказ перекрыть государственную границу. Противник заметил наши приготовления, и стал сосредотачивать силы для защиты свои транспортных коммуникаций. Существовало два варианта перехвата коммуникаций. Первый – сосредоточение крупных сил и захват крупных приграничных городов – прежде всего Снежного. И второй – при отсутствии достаточных сил, перехват коммуникаций вне городов. Был избран второй вариант – думаю, учитывая те силы, которыми мы располагали в том районе, это было логично. Однако планирование операции, к сожалению, было осуществлено неграмотно, без учета реальной обстановки и особенностей данной местности. Были допущены две ошибки, которые привели затем к трагическим последствиям. Ключевой высотой для контроля приграничной полосы в секторе «Д» была Саур-Могила. Наступление необходимо было начинать с захвата этой высоты. Вторым узловым пунктом было село Дмитровка – это ключевой узел коммуникаций, там находится три моста через Миус. Без контроля над Дмитровкой проводить операции в секторе «Д» было невозможно. Еще один мост был в Миусинске – который гораздо ближе к Донецку, и больше по размерам, контролировать его гораздо сложней. 

Наступательная операция наших войск вдоль границы в секторе «Д» должна была по первоначальному плану начаться 17 мая, однако сроки были перенесены, в связи с разгромом блок-поста 51 омбр и дезорганизацией, что повлекло переброску войск для затыкания возникшей дыры в боевых порядках наших частей. Исходя из этого реально операция началась 12 июня. Противник в начале мая занял Дмитровку. Это было около 40 боевиков, которые взяли под контроль мосты. В 100 метрах от блок-поста боевиков располагалась пограничная застава, где находилось около сотни пограничников, которые каждый день ездили на охрану госграницы получая разрешение на проезд от террористов. На момент начала наступления Дмитровка была занята крупными силами противника – около 300 человек, усиленных БТР. Также силами группы свыше 100 боевиков и 2 БТР была занята высота 277 Саур-Могила. 

12 июня ротная тактическая группа 79-й аэромобильной бригады получила приказ занять Саур-Могилу. Операцией командовал лично командующий АТО генерал Муженко. Однако доразведки района не было произведено, и в результате они попали в засаду. В ходе боя из Снежного на помощь боевикам направилось два танка. Один танк противника был подбит. Но нашим войскам не удалось выполнить боевую задачу. Спустя три часа боя, Муженко дал приказ отступать. Погибло 2 десантника 79-й бригады, 25 раненых было из 79-й и 2 из 3-го полка спецназ. Саур-Могила осталась под контролем противника. 

В результате командование приняло роковое решение – направить войска в обход узлов сопротивления противника, не занимая Саур-Могилу и Дмитровку. Задачу провести наши войска вдоль границы получил отряд подполковника спецназа Юрия Коваленко – заместителя командира 2-го отряда спецназ. Выполнить задачу можно было только одним путем – форсируя реку через брод у села Кожевня. Коваленко первым перешел Миус. 

К сожалению, операция по продвижению наших войск вдоль границы была совершенно не проработана. 12 июня разведгруппа в составе 8 человек была выброшена на маршрут выдвижения колонн. Операция была спланирована безграмотно – их десантировали с вертолета днем, примерно в 14.00, в районе, который полностью контролировался противником. Ситуация была безнадежной. Разумеется, группа еще в момент высадки была мгновенно обнаружена, окружена, приняла бой и захвачена в плен. 

Чтобы спасти своих товарищей, группа Коваленко попыталась наземным путем выйти в район высадки. Однако она столкнулась в противником – и один спецназовец погиб в бою. 

Затем Коваленко продолжал действовать в авангарде. Именно его группа провела колонны наших войск на Довжанский и Краснопартизанск. Эта операция была осуществлена без потерь. После этого наши войска получили приказ занять последнюю крупную автомагистраль, связывающую захваченные террористами города с поставками наемников и оружия из России - в районе Изварино. И снова первым в бой пошел Коваленко – они вместе с другими нашими частями выбили боевиков. Группа Коваленко трижды штурмовала пропускной пункт «Изварино», выбивала боевиков, но армии давали приказ отойти и потом пропускной пункт снова занимали террористы. 

Артиллерийские и минометные обстрелы из России не позволяли прикрыть границу. Через открытую при поддержке российских войск дорогу отряды террористов получили значительное усиление наемниками и техникой из России. Они завязали бои за пропускные пункты, постарались отрезать наши подразделения на границе от снабжения, и подвергали наши позиции постоянным обстрелам из минометов, снайперских винтовок, а вскоре и из реактивных систем залпового огня. Количество огневых средств, и прежде всего артиллерии и бронетехники у противника начало быстро расти. С конца июня начались артиллерийские обстрелы с территории России. Их плотность возрастала – а в июле российская артиллерия стала главным поражающим фактором. 

Противник сумел сохранить коридор через границу, через который шло снабжение и пополнение. Наступление провалилось, и надо было менять тактику. Но наши войска просто остались стоять на своих позициях. 

Войска в секторе «Д» находились на крайне невыгодных позициях, поскольку Дмитровка была по-прежнему под контролем противника и все снабжение осуществлялось через узкую приграничную дорогу. Единственным местом форсирования реки Миус был брод у Кожевни, который подвергался постоянным обстрелам, а дороги на Дьяково, Краснопартизанск и Довжанский плотно минировались. Наши позиции хорошо просматривались, войска не могли маневрировать, и подвергались постоянным обстрелам.

Бои в окружении – Россия и банды Гиркина начинают уничтожение сектора «Д»

Кризис и эскалация боевых действий начались в начале июля – сразу после выхода банды Гиркина из Славянска. Мы отслеживали обстановку в этом районе. Сразу после того, как наше командование выпустило банду Гиркина из Славянска, противник предпринял меры, чтобы не допустить охват Донецка с флангов. Впервые Гиркин прибыл в Иловайск 7 июля. С тех пор в городе базировалось около 300-400 боевиков, плюс дополнительные силы в Донецке, Моспино. Окружать Донецк надо было значительно более крупными силами. У нас была оперативная информация о передвижениях террористов, но, к моему возмущению, она ни разу не была реализована. Информация о численности и вооружении группировки противника не использовалась, по тем местам, где находился Гиркин и другие главари бандитов, удары не наносились ни разу. 

Хочу подчеркнуть: если бы мразь не выпустили из Славянска, вся война пошла бы по-другому. Надеюсь, что будет проведено расследование, кто допустил этот тяжелейший просчет.

Как только Гиркин увидел, что Донецку ничего не угрожает, он сосредоточил все силы на уничтожении наших войск в секторе «Д». 11 июля российская артиллерия уничтожила лагерь 24-й и 79-й бригад под Зеленопольем. 12 июля Гиркин и около 30 автобусов с террористами прибыли в Снежное. 

Они сразу приступили к атакам наших опорных пунктов – первому удару подвергся усиленный взводный опорный пункт близ населенного пункта Тараны. 

Противник создал угрозу контрудара в направлении Дмитровка-Кожевня, и Степановка-Мариновка. Это бы привело к полному окружению войск под Краснопартизанском и Довжанским. 

Если бы наши войска не удержали коридор в районе Мариновки – котел бы замкнулся и никто не вышел. Но наши удержались. Удержались дорогой ценой.

С точки зрения военного искусства, прежде чем проводить операцию по перекрытию государственной границы, требовалось вначале захватить Саур-Могилу, Степановку и Дмитровку. Без контроля над Дмитровкой операции наших войск были невозможны. Мы с самого начала боевых действий в секторе «Д» были поставлены в крайне невыгодную тактическую обстановку, действия наших войск были скованы. Почему? Это вопрос к Генеральному штабу.

Наши войска так и не получили команды взять Дмитровку – просто стояли два с половиной месяца в чистом поле на открытых и хорошо просматриваемых позициях, и нас расстреливала безнаказанно российская артиллерия. Потери людей в секторе «Д» - это героизм. Но это далеко от военного искусства. Почему и кто так планировал? Надеюсь, когда-то мы услышим ответы на эти вопросы. Но я считаю что трагедия сектора «Д» - это результат абсолютно безграмотного планирования и управления боевыми действиями. 

15 июля под Краснопартизанском, группа спецназ 3-го пока была накрыта минометным огнем. Залп минометов накрыл подразделение в момент постановки боевой задачи. Погиб командир - подполковник Юрий Коваленко. На месте погибло еще семь спецназовцев (Максим Бендеров, Александр Кондаков, Николай Алексеев, Богдан Каравайский, Станислав Майсеев, Дмитрий Рябый, Максим Вербовый, Иван Марков – прим. Ю.Б.) затем в России от ран погиб еще один (Виктор Гаркавенко – прим. Ю.Б.). На Коваленко было направлено представление на звание Герой Украины, но он его так и не получил. У него осталась жена, двое детей. 

В середине июля снабжение было полностью парализовано. Наши опорные пункты находились вдоль границы, и российская артиллерия их расстреливала безнаказанно, мы несли большие потери. Авиация не могла доставить снабжение либо оказать огневую поддержку, потому что российские системы ПВО были выдвинуты на границу и сбивали наши самолеты и вертолеты. С Саур-Могилы просматривалась наша территория. Ее необходимо было занимать, чтобы обеспечить вывод наших войск из сектора. Брод у Кожевни – единственная точка форсирования Миуса, была под постоянным огнем, а колонны, которые переходили брод также подвергались постоянным ударам. 

Ситуация в секторе «Д» уже в середине июля сложилась критическая, однако наше командование вовремя не отреагировало на изменение обстановки.

Прорыв окружения сектора «Д»

Операция по деблокаде сектора «Д» началась 27 июля – наши войска пошли на Саур-Могилу, а батальон 25-й воздушно-десантной бригады предпринял рейд на Шахтерск. 

К сожалению, эти действия снова планировались в спешке, без учета обстановки. Атака на Шахтерск была вообще полной авантюрой. Совершенно недостаточными силами решили захватить крупный населенный пункт, в котором противник сосредоточил превосходящие силы.

Наши подразделения отважно сражались, но это был героизм без достижения тактических результатов.

27 июля в бой вступила авиация. Однако в ходе выполнения боевых вылетов два наших штурмовика Су-25 были сбиты российской ПВО во время вылета в районе Саур-Могилы. 

Начальник Управления специальных операций генерал Виктор Назаркин дал прямой приказ – послать две группы в район падения штурмовика, и найти пилотов. Командование 3-го полка пыталось объяснить Назаркину, что бросать группы неизвестно куда, не имея цели, не организовав грамотное планирование, притом, что противник активно ищет сбитых летчиков и полностью контролирует район падения – это совершенно неразумно и является неоправданным риском. 

Однако Назаркин никаких возражений не терпел. И на поиски пилотов были выдвинуты две группы 3-го полка спецназ под командованием подполковника Сергея Лысенко – одного из наиболее опытных офицеров, и капитана Кирилла Андреенко. 

С одним из пилотов связь появилась и группа Лысенко вывела его из района Латышево. Но связи со вторым пилотом не было, и его поиски были безуспешными.

В районе была концентрация войск противника – группы были без бронетехники. В результате противник обнаружил спецназ, ферма в Латышево, где они находились былаокружена превосходящими силами противника, група приняла неравный бой. 8 спецназовцев погибло в бою. 4 попало в плен и только четверым удалось вырваться.

В это время за Саур-Могилу также завязались тяжелые бои. 

В сектор «Д» были введены подразделения 30-й, 51-й механизированных, 25-й воздушно-десантной, 95-й аэромобильной бригад. Общими усилиями они взяли Саур-Могилу. 

Боевые действия осложнялись тем, что бригады действовали не всеми силами, а только отрядами отдельных сводных подразделений. А в составе этих подразделений было много мобилизованных и плохо подготовленных военнослужащих, часть их которых составляли вообще немотивированные люди. Поэтому стойкость войск и организация боевой работы оставляли желать лучшего.

Когда Саур-Могила полностью перешла под наш контроль, начался вывод наших окруженных войск.

6-7 августа окруженные войска были полностью выведены из сектора, однако во время прорыва под непрерывным артогнем на единственном маршруте вывода были понесены серьезные потери. В районе брода у Кожевни пришлось оставить значительное количество техники. К сожалению, трагедия не закончилась. 

В сектор «Д», который оставили наши войска были введены новые силы. Никаких уроков командование не извлекло. Части 30-й механизированной бригады заняли Степановку на самой границе с Россией, и совершили рейд на Миусинск. Исход операции был предсказуем. Дмитровка по-прежнему оставалась в руках противника, поэтому удержаться небольшими силами в Миусинске было невозможно. Степановка была уничтожена огнем российской артиллерии вместе с колонной 30-й бригады, из Миусинска наши подразделения уехали также внезапно как и пришли. После понесенных потерь 30-я бригада вышла из сектора, бросив значительное количество техники.

Итоги и выводы сражения в секторе «Д»

В результате сражения в секторе «Д» были выведены из строя, измотаны, и понесли большие потери в людях и боевой технике главные силы 24-й, 28-й, 30-й, 51-й, 72-й механизированных, 25-й воздушно-десантной и 79-й аэромобильной бригад, значительные потери понесла 95-я аэромобильная бригада. Их вывели на ротацию и восстановление. Тяжелые потери понесли приданные части – 3-й полк спецназ, отдельные части и подразделения. 

Если бы все эти бригады – половина всех боевых бригад Украины, сохранили боеспособность, то трагедия окружения наших войск под Иловайском никогда бы не произошла. Граница была бы прикрыта крупными силами. А так после вывода частей на ротацию и переформирование противник нанес удар и почти не встретил сопротивления. Кроме того если бы командование ВСУ в апреле – мае озаботилось формированием резервов, то в июле-августе они могли быть введены в бой и переломить ситуацию в нашу пользу. Если бы сектор «Д» имел в резерве хотя бы одну батальонную тактическую группу, трагедии могло бы не случиться.

Спецназ в зоне боевых действий как часть с большинством контрактников, и более высоким уровнем подготовки, часто использовался в качестве проводников воинских частей – потому что многие мобилизованные офицеры просто не умеют ориентироваться на местности. Неоднократно пехотные командиры использовали группы спецназа как передовой отряд, ставя абсолютно несвойственные им задачи. Также часто спецназ выполнял задачи особых поручений командования. Например, один из батальонов территориальной обороны в панике по ночам начинал воевать с кустами – часовому мерещилось, он давал очередь, триста человек вскакивали и всаживали в окрестные кусты весь боекомплект. Спецназ ехал проверять и наводить порядок. Работали няньками. 

Данные разведки всех видов, которые передавались наверх, командование АТО просто не учитывало при планировании операций. Элементарной логики и понимания характера боевых действий не было.

Ключом сектора «Д» были Саур-Могила и Дмитровка. В узкое горлышко, где снабжение осуществлялось через реку с двумя понтонами, ввели две с половиной бригады. Части растянули в нитку, и никакого нормального снабжения и тыла у них не существовало. Противник проводил постоянные атаки наших окруженных войск, которые чередовались с мощными артиллерийскими ударами из России. В результате снабжение наших подразделений в самых дальних окруженных районах Довжанского и Краснопартизанска практически прекратилось. 

Насколько я видел обстановку в штабах, у них был один расчет – «они не решатся». То есть они вели себя так, как будто Россия не воюет. А Россия уничтожала наши войска. Причем я не говорю о командовании сектора. Полковник Грищенко, командир 72-й бригады, который командовал сектором до 23 июля и генерал Литвин, командир 8-го корпуса, который командовал после Грищенко, в целом действовали без особых претензий. Просто командование АТО не доверяло им оперативное планирование. Приказы войскам шли напрямую. 

Отсутствовал объективный анализ обстановки, и даже несмотря на наличие данных разведки, которые регулярно передавались наверх в том числе и мной, решения принимались без учета обстановки и вопреки нашим предложениям.

Не было никакого понимания о возможностях наших сил. Направлять в зону боевых действий батальоны территориальной обороны, и нарезать им самостоятельные задачи на передовой могли только люди, которые совершенно не понимали уровень подготовки этих новых частей. 

Боеспособность и дисциплину демонстрируют части укомплектованные контрактниками, с хорошим кадровым офицерским и сержантским костяком. 

Хотел бы обратить внимание: наше командование постоянно предпринимало операции, нанося удары по расходящимся направлениям. Это не позволяло сосредотачивать силы, бить в одной точке, уничтожать противника. И наоборот – давало противнику сосредотачивать противнику резервы поочерёдно то в одном месте, то в другом, и бить наши войска по частям. 

Наступление по всем направлениям имело одну цель – генералы хотели рапортовать об успехах. К сожалению, очень отрицательную роль в оперативном планировании играет заполитизированность нашего военного командования. Причиной тяжелых потерь в людях и боевой техники в секторе «Д» стала неграмотная оценка обстановки и критическое промедление с принятием каких-либо решений. Кто-то должен за это отвечать. Нельзя, чтобы эти действия остались без оценки.