24 августа 2014 года я, видимо, запомню на всю свою жизнь. Мог ли подумать я, обычный парень из небольшого украинского городка, что доживу до того дня, когда на центральной улице Донецка вместо привычных троллейбусов и маршруток увижу то, что было бы просто немыслимо ни при каких возможных обстоятельствах ещё год назад?

В тот день в столицу Донбасса мы отправились с другом вдвоём. Несмотря на то, что мой приятель – идейный сторонник «ДНР», каковым остаётся и поныне, наши цели с ним полностью совпадали. Примерно представляя, что нам предстоит увидеть, мы хотели посмотреть вовсе не на несчастных пленных, а на своих земляков, которым предстояло выдержать куда более суровый моральный экзамен, чем самим «пленённым фашистам», – экзамен, который они целиком провалили.

Прибыв на «парад» за полтора часа до его начала, мы обнаружили на площади Ленина около двухсот человек с уже привычными флажками «Донецкой народной республики», детей с надутыми розовыми шариками, а также около сотни вооружённых до зубов боевиков. Чьи ножи, автоматы и гранаты вкупе с бегающими по площади детьми создавали впечатление совершенной нереальности происходящего, ведь это был Донецк – город, в котором ещё недавно ходили толпы студентов, а вместо взрывов раздавались «речёвки» футбольных команд.

Чуть ниже самой площади, прямо на перекрёстке – около гостиницы «Донбасс Палас» – был выставлен пулемёт с пятью ополченцами, в одного из которых, для совершенно неясных целей, висел за спиной гранатомёт.

Должен сказать, что в тот день в Донецке меры безопасности были наивысшего уровня: у нас трижды проверили паспорта в трёх различных точках города, так как в то время как раз отмечалась активная фаза деятельности «диверсионных групп ВСУ». На самой площади, где ожидалось выступление ныне уже небезызвестных фигур политической жизни нашего края, была выставлена разбитая и обгоревшая техника нацгвардейцев, внутри которой фотографировались как дети, так и весьма неадекватные дамы бальзаковского возраста в соломенных шляпках и кепках.

********

Оставшееся до «парада» время мы с приятелем решили потратить на прогулку городом, чтобы лично оценить масштаб разрушений, которые уже имели место к концу августа. Но то, что мы обнаружили, пройдя буквально пару сотен метров от площади, поразило даже меня, далеко не сентиментального человека. Полтора километра по крупнейшей центральной улице прежде миллионного города, а затем ещё столько же в сторону «Донбасс Арены» превратили Донецк в Припять, ибо на нашем пути – вплоть до возвращения на саму площадь – не встретилось ни одного человека!

Это казалось невозможным – вокруг была абсолютная тишина, нарушаемая лишь залпами из тяжёлых орудий, которые раздавались со всех частей города. Как вдруг, не доходя около пятисот метров до «Донбасс Арены», нас подрезал автомобиль, из которого не спеша вышел человек в штатском, и, не представившись, потребовал наши паспорта и мобильные телефоны. На груди у него я сумел разглядеть бейдж с печатью «ДНР», после чего отдал ему паспорт, сказав, что мобильный телефон я оставил дома. Он говорил так тихо и ровно, что я едва сумел расслышать фразу «а если прострелить колено», после которой мой друг подтвердил, что я действительно не брал с собой телефон. Думаю, в тот день нас обоих спасла макеевская прописка, и, несмотря на пустынность, в городе оказались «глаза».

Вернувшись на площадь, мы увидели уже около тысячи человек, продолжавших толпиться вокруг разбитой техники и в обнимку фотографироваться с людьми, чья внешность явно напоминала кавказскую.

********

Буквально за четверть часа до официального начала, когда на сцене, установленной посреди площади, уже собрались господа Хряков, Царёв, Захарченко и прочие «светлые лица», на одну из сожженных гаубиц вдруг влезла немолодая женщина лет 60 и около пяти минут, громко крича, стала призывать «сынков добить проклятых фашистов» и записаться в ополчение тех, кто ещё позволял себе просто ходить с фотоаппаратом вокруг сгоревших трофеев.

Наконец, после недолгой прелюдии от лидеров новоиспечённой республики, объявивших, что люди, которых нам предстоит увидеть, «убили в нас украинцев», словно по команде «фас» все ринулись к бордюрам центральной улицы, облепив их с обеих сторон.

На короткое время настала абсолютная тишина, после чего – сперва издалека, а затем и всё ближе – стали слышны вопли и крики, после чего приблизились и сами бойцы ВСУ, которых я насчитал чуть больше 40, а мой друг – 53. Крайне подавленный вид, синяки на лице, обвязанная голова – и всё это под крики «фашисты», «ублюдки», «пед*ки», «твари», плевки и проклятья, а также рулоны туалетной бумаги, которые выбрасывали на проезжую часть особо ярые активисты.

«Пленных» вели с обеих сторон вооружённые боевики в камуфляже и балаклавах, а по центру – показательно не закрывая лица – шла местная «Жанна Дарк», олицетворявшая, по-видимому, чистоту и непорочность происходящего. Наконец за самими бойцами прошли две машины с водой, поливавших асфальт по примеру 44-го года. Тут же, около меня, журналист одного из российских каналов брал интервью у одного из лидеров «МО ДНР», сказавшего, что, по его мнению, сегодня здесь собрались «лучшие люди республики». Это интервью я увидел чуть позже, уже вернувшись домой. Что ж, остальное известно и так.

В заключение хотел бы добавить, что в тот день, стоя среди своих земляков, я впервые почувствовал то, что, возможно, ощутил бы во Львове или Париже – абсолютную чуждость мне города, в котором, однако, провёл столько лет.