У каждого из нас обязательно найдется родственник или знакомый по другую сторону линии фронта. Из тех, кто верит в Путина, телевизор, в фашистов, пожирающих вареники с детьми, в «освободительную миссию» уголовников на руководящих постах... Обычно мы с ними спорим, пытаясь разбудить чувства и сознание. Но аргументация из чуждого им мира, как правило, во внимание не принимается. Птенец пропаганды в мозгу живет по закону кукушонка в гнезде — другого не принимает и выдавливает любым способом. Поэтому все известные мне разговоры сторон с разной ментальностью заканчиваются одинаково: бросанием телефонных трубок, выключением «Скайпа» или блокировкой в социальных сетях.

Потом каждая из сторон возмущается в своем кругу одинаковыми фразами: «Как же он (она) не понимает очевидного!» Обычно за такой риторикой следовали пояснения радикального толка или констатация: да мы разные.

• Но, политические расхождения стоит пояснить терминологией другой области — психологической. Опустим все проблемы непонимания на смысловом уровне. Край дороги у нас — бордюр, у них — «поребрик», разные слова. Их враг, наш — друг — «бандеровец» — одно звучание. На одинаковом и видны расхождения. Они исходят из этноцентризма. Таким термином называют укоренившуюся привычку социальных групп и этносов судить о мире по своим стандартам. Ее лаконично сформулировал Федор Тютчев, говоря о невозможности измерять общей мерой длины расстояния в России. Дело продолжили последующие классики жанра, вплоть до современных, курящих фимиам вождям, на берегах Селигера. Отличия в системах измерений породили проблему. Трудно французские лье переводить в локти и аршины, хотя бы потому, что последние к меридианам не привязаны, и зависят исключительно от длины рук «богоизбранного» народа. Что уж говорить о гуманитарных ценностях! Те вообще без критериев. Среднестатистический киевлянин, говорящий по телефону со среднестатистическим москвичом не представляет разделяющую их пропасть. На первый взгляд у них одинаковые костюмы, компьютеры, иконы, фильмы, книжки... Но не заблуждайтесь. Стандарты восприятия другие. Над чем киевлянин заплачет, москаль рассмеется. Под москалем я подразумеваю, конечно же, не русских по национальности, а зацикленных на своем особом пути, мире и предназначении. У нас такие тоже есть. И конфликты здесь и там разрастаются на этой почве.

Этноцентризм формировался веками и складывался из разных материалов, как поленница дров разных пород. Поэтому и нельзя вытащить один чурбан без риска обрушить все: особую культуру, выдающуюся науку, самую духовную религию, непобедимую армию, открытую душу. Все это и называется сейчас скрепами, поскольку конструкция рассыпается и надо ее чем-то перевязать для сохранения.

• В июне 2008 года известный российский ученый обществовед Эмиль Паин опубликовал в нескольких британских изданиях статьи о неминуемом историческом тупике, куда упирается российский специальный путь Путина. Но общество не пожелало пересматривать жизненные установки. Всем, в том числе и Путину, казалось, что не потоки нефти, а эти самые скрепы и есть акции нации, приносящие столь высокие дивиденды отсталой стране.

Правда, падение цен на питательную среду для выращивания скрепов, не означает развал этноцентристской поленницы, на которой балансирует Путин, и каждый уверовавший в его идеалы. Инерцией обладают все действия, в том числе и покой.

• Когда Украинский парламент на официальном уровне назвал Российскую Федерацию страной агрессором, многие отечественные и зарубежные скептики, назвали этот акт бесполезным для судеб войны и мира. На самом деле, мы потащили одно из поленьев, составляющих пирамиду ценностей. Ведь все, что говорят Путин, Лавров, Чуркин на международных трибунах, и что произносят в приватных разговорах наши москальские визави, сводится к одному — отрицанию общепринятых понятий. Аннексия Крыма — «акт доброй воли», развязывание войны на Донбассе — «беспокойство о русскоговорящих». Сбитый «Боинг» — «летающий морг». Мариуполь — цель «обстрела неизвестными украинцами»... Мы не разрушим поселившиеся в головах людей дикие мифы, если будем разубеждать каждого и отвечать на их пропаганду — симметрично, то есть своей пропагандой. На это у нас не хватит ни средств, ни времени. Надо утверждать другие стандарты видения мира, как и сделал парламент своей декларацией о признании некогда дружественного государства — страной агрессором.

• Под таким углом зрения желательно рассматривать все происходящее. Захватническая война — всегда преступление. И методы ведения войны тоже оцениваются с позиций международного права. А значит, пора прекращать дискуссии по гуманитарным и семантическим проблемам. Надо переходить к документированию всего, что происходит в Крыму и на Донбассе. Туда не случайно закрыт доступ международным наблюдателям, прессе, и не из всех даже российских изданий в Севастополь и Донецк могут попасть журналисты. На оккупированных территориях работает огромная прачечная. Здесь отстирываются скрепы и мифы современной российской государственности, извалявшейся в грязи большинства отстойников цивилизации. Ксенофобия, пытки пленных, похищение людей, казни, мародерство — все существует и все прячется во имя безопасности палачей и продолжения мифов.

Во время Холокоста еврейская нация создала огромное движение сопротивления по всему миру. Находясь в лагерях и на оккупированных территориях люди боролись за правду и тысячи документальных свидетельств преступлений фашизма потом легли на столы международных и национальных судов, покаравших преступников. Как и Гитлер, Путин тоже демонстрирует патологическую ненависть к одному народу — украинским гражданам, неоднократно срывавшим его планы с 2004 года. Личную озлобленность, комплексы хозяина Кремля выдает стиль и способы пропаганды. Ведь не случайно, управляемое лично президентом России телевидение, захлебывается от ненависти ко всему украинскому, избрав нашу страну главным врагом для России. Все, как у Адольфа.

• Предпоследнего поджигателя войны вынесли из бункера, завернутым в брезент. Иного выхода не было, слишком велик оказался груз изобличительных материалов и доказательств его преступлений. Не будь их, человек, лицо которого знал весь мир, после пластической операции чувствовал бы себя в безопасности на острове с теплым климатом. Так что оружием, могут быть не только танки с ракетами.

Возможно, когда говорят пушки, законы, действительно, молчат, но тишина рано или поздно наступает. И тогда говорят документы и свидетельства. Их разрушительной силы достаточно, чтобы разнести самую большую поленницу лжи.