Инна ехала во Львов в одном купе с двумя девицами из Луганской области. Девицы поразили ее густым суржиком - ну, откуда ей знать, как разговаривает угнетаемый хунтой "русскій міръ" в каком-нибудь Сватовском районе. Она со своим харьковским русским и львовским украинским в отдельных коробках с трудом их понимала. Но суть не в этом.

Девицы, как оказалось, воспользовались правом перевода из какого-то луганского вуза (Инна сказала - "экономического") в Ивано-Франковск. Отучились семестр, ездили домой на каникулы, вот - возвращались на учебу. Во Франковске им нравится, возвращались они туда с удовольствием. На жизненную перспективу смотрели с оптимизмом.

Приветливые такие, веселые здоровые девки.

И я подумал о другом аспекте всего вот этого людского водоворота, вызванного войной. О том, что вместе с несчастьями и бедствиями сколько появилось спасенных душ. Спасенных от "русскаго міра", от черного, удушливого гнилого совка дальневосточных украинских областей, от униженности перед высокомерным жестоким колонизатором.

О том, что вынужденная мобильность многим, особенно молодым, даст не только дискомфорт и неопределенность, синонимичную ужасному пугалу "нестабильности", но и новый взгляд на жизнь, новые возможности, стереоскопичность видения.

О том, что и они привезут в другие регионы не только ватность и сепаратизм, обреченный на растворение, но и другую культуру - тоже украинскую, дадут прилив не только генов, но и активных рук, предприимчивых голов - и не только Киеву, как это было годами.

О том, что война, убивая людей и разрушая страну с одной стороны, парадоксально вынуждает эту же страну внутренне обогащаться, становиться более целостной, более сплоченной еще и в каком-то демографическом смысле, с кровоточащей раной в боку, куда вгрызлась ядовитая тварь - становиться, назло войне, более живой, энергичной и устремленной в будущее.