Максим сидел с товарищем внутри сожженного МТЛБ (многоцелевого транспортера легкого бронированного). Пахло гарью, сыростью, смертью и еще чем-то таким, о чем Макс старался не думать.

Товарищ молчал. Еще пару дней назад они также сидели вместе в полуразрушенном доме в Водяном (дачный поселок на окраине Донецка, рядом с Аэропортом), ели с ножа едва-разогретую тушенку, пили обжигающий губы чай, смеялись, травили анекдоты, вспоминали жизнь до войны.

Сейчас у товарища осталось только какое-то подобие его прежней широкой улыбки. От лица остались только зубы. Не было больше ни губ, ни носа, ни глаз. Одни угольки...

Они вернулись сюда рано утром в густом тумане, спрятали грузовик за какой-то руиной в стах метрах и шли крадучись по снежно-пепельной жиже, стараясь не спотыкаться о куски искареженного железа, остовы каких-то развороченных, разбросанных конструкций, комья вывовороченной черной земли вокруг глубоких еще дымящихся местами воронок.

Их было пятеро: четверо бойцов и командир взвода, 32-летний младший лейтенант Максим Бугель, бывший менеджер компании сотовой связи из Львова.

Они несли носилки и большие черные пластиковые мешки. Их задача была забрать своих мертвых с поля боя. По сведениям разведчиков, четверо 200-ых все еще лежали внутри и возле сгоревшего МТЛБ, на краю взлетного поля донецкого аэропорта рядом с разрушенной контрольной башней.

Последний бой закончился накануне неудачно, мягко говоря. Сепары захватили руины нового терминала, из которого десантники под шквальным огнем так и не смогли вынести своих убитых и раненых. Попыток было много, но ни одна группа на помощь так и не прорвалась. Многие погибли, были ранены или попали в плен.

62 человека из сисочного состава бригады из аэропорта и из боя не вернулись.

В густом, сыром тумане группа Бугеля вышла точно к МТЛБ и возле него сразу наткнулась на два обгоревших до неузнаваемости тела. Укладывали их в мешки и на носилки предельно осторожно и по возможности бесшумно. Они слышали, как недалеко в тумане на взлетке громко переговаривались враги.

Где-то там, на руинах терминала, радался гортанный крик «Аллах Акбар», за которым последовала беспорядочная стрельба. Ребята залегли. Стрельба прекратилась. Видимо, стреляли в воздух, прахзновали победу, подумал Макс и приказал бойцам отнести носилки с телами к машине и вернуться к нему.

Остальные тела должны были находиться внутри бронемашины. Макс решил не ждать своих, а, пока лежит низкий туман, вытащить тела самому, чтобы не терять времени, и не подвергать ребят дополнительному риску.

В МТЛБ тел оказалось три. Макс уже вытащил два. У одного в руке до сих пор был автомат. «Это хорошо,» - подумал Макс и вытащил автомат вместе с телом, «Может, по номеру оружия опознают хоть.»

Последним внутри МТЛБ оставался водитель, который так и сгорел в своем кресле. Только Макс начал тянуть обугленное, черное тело к люку, как отчетливо услышал голоса совсем рядом. «Неужели ребята вернулись и так громко, идиоты, болтают?» подумал он и осторожно выглянул из люка.

Бойцов еще не было. Голоса доносились с третьего, теперь уже последнего этажа упавшей вышки. Там пара сепаров водружала свой флаг. А еще двое их снимали на камеру и брали интервью. Они смеялись и громко беззаботно переговаривались.

Тут подоспели запыхавшиеся бойцы. Пару минут они вместе дебатировали, стоит ли открыть огонь по сепарам на башне, но бысто решили этого не делать: на башне были журналисты, и кроме того задача была четкая и ясная — в бой не вступать, вынести тела.

Назад возвращались все вместе. Бойцы несли два тела на носилках. Командир нес тело водителя на своей спине. Пару разу чуть не упал от тяжести, вспоминал Макс.

«Там внутри машины было жутко как в братской могиле или в аду: рядом были мои мертвые друзья, а вокруг живые враги,» рассказал он. «И я уже не совсем понимал, жив я сам или уже нет...»

За десять дней до того, как Макс ушел на войну, у него родилась дочка. «Я не знаю, не могу представить, как я когда-нибудь смогу ей рассказать про войну, про этот день...» говорит он.

Вечером, на базе они смотрели по телику сюжет Lifenews (украинские каналы здесь не ловятся) про то, как «с боем был отбит последний оплот укро-карателей» - контрольная башня, и героические местные ополченцы (родом из далекой Сибири) под непрекращающимся вражеским обстрелом водружали на башне свой трехцветный флаг победы.

«Ничего,» сквозь сжатые зубы процедил Киборг Макс. «I'll be back».