В показательном аресте матери семи детей из Смоленской области Светланы Давыдовой нет ничего нового. Обвинение в «государственной измене» – старая государственная традиция. Она берет начало с того самого времени, когда советская власть свое существование совместила с запугиванием и поддержанием страха в обществе. В том числе или прежде всего – с помощью детей. Детей отбирали у родителей, детьми шантажировали, подросших детей отправляли в лагеря как «детей врагов народа». Если просмотреть дела «изменников» в 30-х годах, то подобные истории – не редкость, их сотни тысяч. Детей, прошедших ужасы репрессий их родителей – еще больше. Часть из них, выросших в страхе, стали родителями тех, кто продолжает традиции чекистов – унижать.

Советская власть начала шантажировать детьми практически сразу, с первых лет своего существования. В концлагерях Тамбовской губернии в июле 1921 года находилось свыше 450 детей-заложников в возрасте от одного года до 10 лет. В спецпоселке Бушуйка было установлено, что из 3306 живущих там человек 1415 составляют дети до 14 лет. История Светланы Давыдовой не столько связана с «раскрытием государственной тайны», сколько с желанием власти показательно наказать, чтобы боялись другие.

Бывший писатель Эдуард Лимонов написал в своем Твиттере: «По поводу многодетной Светланы Давыдовой. Наказать, невзирая на детей. Ведь сдала русских солдат. Нельзя поощрять граждан быть идиотами». У национал-большевика Лимонова, вдруг опять подружившегося с властью, на почве ненависти к Украине проснулся ген предков. 37-летняя мать семерых детей, младшей дочери которой чуть больше двух месяцев отроду, в глазах «Эдички» превратилась в «Мата Хари», которая открыто позвонила по телефону в посольство Украины и сообщила, что местная военная часть вдруг опустела.

Поскольку российские спецслужбы прослушивали разговор, то они вряд ли бы упустили возможность сообщить, что многодетная мать поведала украинцам о количестве военных, фамилиях солдат, сержантов и офицеров, единицах техники и их номеров, размере боеприпаса и продпайка. Арестовали женщину потому, что она «раскрыла» факт передислокации российской части в Украину, то есть, по надуманному обвинению, поскольку сам факт противоречит официальной версии Путина. А если российских войск в Украине нет, то и «госизмена», а точнее, введение в заблуждение противника, тянет разве что на российскую медаль, а не тюремное заключение. Сам звонок в посольство Украины был девять месяцев назад – в апреле 2014 года. Кому нужен этот показательный арест по поводу давнего события? Если военная часть 48886 ОСНАЗ ГРУ, расположенная в Вязьме Смоленской области, возможно и участвовала в боевых действиях в Украине и даже имеет отношение к сбитому над Донбассом малайзийскому «Боингу», то при чем здесь многодетная мать? И мало кто уже в России обращает внимание еще на одну противозаконную со стороны российской власти деталь – каким образом прослушивались телефоны? Как частный – Светланы Давыдовой, так и дипломатический – посольства Украины. На прослушивание есть санкция суда?

Блогер Павел Люзаков привел в своем тексте о Давыдовой иллюстрацию – кадр из фильма «Семнадцать мгновений весны», где эсэсовец шантажирует ребенком радистку Кэт. Фильм советский, ситуация советская – откуда Юлиан Семенов взял этот сюжет? Придумал сам? Почему так похоже с тем, что происходит сейчас в России? В который раз Россия убедительно доказывает, что история этой страны движется по замкнутому кругу. Происходящее сейчас повторяет события 90-летней давности, с чудовищной последовательностью. Путин практически вновь повторил и выполнил ленинский «Декрет о печати», легализовавший цензуру. Путин повторил путь удушения НЭП в конце 20-х годов, взяв под контроль бизнес, уничтожая неугодных бизнесменов. В случае со Светланой Давыдовой повторяется самая трагическая часть советской истории – отношение к детям. Муж «госизменщицы» Анатолий Горлов рассказал, что органы опеки пригрозили забрать детей, ссылаясь на указания областного департамента образования. С какой стати российские чиновники решили, что им позволено отрывать от груди двухмесячного ребенка из-за абсурдного обвинения? Российская власть повторяет тот же путь большевиков – арестовать, посадить, расстрелять, детей отобрать, а когда подрастут – тоже посадить. Только в воспаленном мозгу озверевшего от вседозволенности российского чиновника могла возникнуть идея оторвать грудничка от матери.

Когда в 1919 году большевики занялись уничтожением населения, чаще всего страдали дети. Вначале продразверстка, потом «красный террор», одновременно по всей России шла гражданская война. Население катастрофически нищало. В 1921 году начался голод. В результате этого в России, в стране со 144 миллионным населением, насчитывалось 7 миллионов детей-беспризорников. Развивалась детская преступность, государство пыталось создавать спецприемники и другие учреждения, в которых ситуация была чуть лучше, чем на улице. Один из организаторов советского здравоохранения писал в 1922 году о таком приемнике, назвав его «свальным местом» : «В одной комнате ... копошилось около 200 детей: опухшие от голода, бредящие в тифу, агонизирующие и уже умершие. Трупы служили изголовьем для тех, кого завтра ожидала такая же участь, на трупы дети клали хлеб, трупы служили вместо стола».

Борьба с беспризорностью и детской преступностью была воспитательно-карательной. Кинофильм «Республика Шкид» по одноименной книге была попыткой пригладить проблему. Один из авторов книги Григорий Белых в конце 1935 года был репрессирован по обвинению в контрреволюционной деятельности и осужден на три года, в августе 1938 года он умер от туберкулёза в пересыльной тюрьме, и до 1960-х годов «Республика ШКИД» не переиздавалась. По данным Надежды Крупской, в России в 1932-1933 годах цифра беспризорников снизилась, но была все равно чудовищной – более 2 миллионов детей и подростков. Массовый голод 1932-1933 годов, «большой террор», затем война только усугубили и без того плачевное состояние беспризорных детей в советской России.

К сожалению, руководство страны больше заботилось о чужих детях в странах «борющейся демократии», чем о своих обитателях трущоб и притонов. Часть беспризорников пополняли криминальные группировки, часть из тех 280 тысяч, кому удалось попасть в детские дома, стала верными ленинцами, самыми верными строителями коммунизма.

История беспризорников – лишь часть истории советского отношения к детям, потерявшим родителей в результате экономической политики и репрессий, масштаб которых можно понять по ужасающей цифре – 7 миллионов. Период раскулачивания унес жизни сотен тысяч крестьянских детей. Основная масса крестьянских семей в полном составе выселялась в отдаленные районы страны. Везли под конвоем, в скотских условиях. В одном из приведенных в сборнике писем председателю ЦИК СССР Калинину о высылке семей из Украины и Курска говорилось: «Отправляли их в ужасные морозы – грудных детей и беременных женщин, которые ехали в телячьих вагонах друг на друге, и тут же женщины рожали своих детей (это ли не издевательство); потом выкидывали их из вагонов, как собак, а затем разместили в церквах и грязных, холодных сараях, где негде пошевелиться. Держат полуголодными, в грязи, во вшах, холоде и голоде, и здесь находятся тысячи, брошенные на произвол судьбы, как собаки, на которых никто не хочет обращать внимания...».

Но была и другая история – судьбы детей репрессированных родителей уже в пору большого террора. В докладной записке заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды о положении спецпоселенцев от 26 октября 1931 года председателю ЦКК ВКП(б) Рудзутаку отмечалось: «Заболеваемость и смертность с/переселенцев велика... Месячная смертность равна 1,3% к населению за месяц в Северном Казахстане и 0,8% в Нарымском крае. В числе умерших особенно много детей младших групп. Так, в возрасте до 3 лет умирает в месяц 8–12% этой группы, а в Магнитогорске еще более, до 15% в месяц».

Согласно материалам общества «Мемориал», – «дети врагов народа (те, чьи родители были арестованы по 58-й статье) в 1936–1938 годах дети старше 12 лет осуждались Особым совещанием по формулировке «член семьи изменника родины» и направлялись в лагеря, как правило, со сроками от 3 до 8 лет; в 1947–1949 годах детей «врагов народа» наказывали строже: срок достигал 10–25 лет.

Кроме колоний, по всей России были детские дома. Туда устраивали всех детей, разлученных с родителями. Теоретически, отбыв срок, они имели право забрать своих сыновей и дочерей. На практике же матери часто не находили своих детей, а иногда не хотели или не могли взять их домой (дома обычно и не было, нередко не было и работы, зато существовала опасность скорого нового ареста)».

В 1940 году ГУЛАГ объединял 53 лагеря с тысячами лагерных отделений и пунктов, 425 колоний, 50 колоний для несовершеннолетних, 90 «домов младенца». Но это официальные данные. Истинные цифры неизвестны. На 1 января 1944 года в колонии содержалось 987 человек несовершеннолетних заключенных, все они размещены в бараках и распределены на 8 воспитательных коллективов по 110-130 человек в каждом. Из-за отсутствия школы и клуба, обучение несовершеннолетних заключенных не проводилось. В ГУЛАГе были и дома младенца. В том числе и на территории Норильлага. Всего в 1951 году в этих домах находились 534 ребенка, из них умерли 59 детей. В 1952 году должны были появиться на свет 328 детей, и общая численность младенцев составила бы 803. Однако в документах 1952 году указано число 650. Иными словами, смертность была очень высокой . Обитатели домов младенца Норильска направлялись в детские дома Красноярского края. В 1953 году, после Норильского восстания, 50 женщин с детьми были направлены в Озерлаг.

К детям у советской власти всегда было такое же отношение как к взрослым – боялись не меньше, чем их матерей и отцов. Если бы балерина Суламифь Мессерер не удочерила маленькую дочь расстрелянного Михаила Плисецкого и отправленной в Казахстан в Акмолинский лагерь жён изменников Родины актрисы Рахили Мессерер, то вряд ли бы мир узнал о таланте Майи Плисецкой. И таких историй сотни тысяч.

И неизвестно, сколько бы талантливых людей выросло в Чечне. По признанию врача Умара Хамбиева за две чеченские войны было убито 42 тысячи детей. Чудовищные цифры, как и преступления стоящие за ними. И точно неизвестно, сколько детей погибло во всех развязанных Россией войнах.

В российских тюрьмах уже достаточно политзаключенных, чтобы говорить о том, что Кремль возрождает печально известную статью 58 УК РСФСР, в которой содержался целый набор обвинений – «контрреволюционная деятельность», «подозрение в шпионаже», «недоказанный шпионаж», «связи, ведущие к подозрению в шпионаже», «террористические намерения», «антисоветская агитация», «контрреволюционная агитация», «член семьи изменника Родины». В принципе, все эти обвинения уже успешно применяются и сейчас и без 58-й статьи. А дети, как всегда, становятся или объектом шантажа власти, или невольной жертвой репрессий.