Разговоры о том, что Россия может присоединить к себе Крым, начались еще до Олимпиады. И эти слухи усиленно муссировались в Крыму, что, мол, Олимпиада закончится и будет аннексия. И так собственно и произошло, то есть этот проект не был секретным. Хотя для крымчан это все-таки было неожиданностью, потому что никто не думал, что именно таким образом это может произойти – не на международном уровне, не на договоренностях, а именно грубым захватом.

Когда захватили здание крымского парламента, честно говоря, еще слабо верилось, что произойдет аннексия. Стало страшно, когда появились в Симферополе толпы грязных людей в папахах, говорящих со специфическим, некрымским, акцентом. Они стояли у всех админзданий, мы видели, что здания захватываются. Они даже проверяли сумки прохожих. Возле Верховной Рады Крыма нельзя было пройти, чтобы тебя не обшманали. И вот эти люди стали командовать.

Чужаки пришли в наш город – грязные, немытые, страшные и наглые, они резко отличались от горожан. Я работу заканчивала поздно и старалась всегда вызывать такси, мне было страшно вечером в городе. Утром ездила на маршрутке. Однажды в маршрутке услышала – мужчина на заднем сиденье громко разговаривал по телефону и кому-то рассказывал: «мы сейчас «держим» здание погранвойск, мужики постоянно хотят жрать и пить, жрать и пить». То есть такой контингент «рулил» в Крыму. Собрали тех, кто околачивался возле пивных ларьков, кто отсидел, и создали из них ту самую «самооборону». А потом пошли «отжимы» – территорий, предприятий, настоящий бандитизм.

Поражала, конечно, тогда реакция киевской власти. Мы до конца надеялись, что она будет. Почему военным не давали сопротивляться, почему не было приказа обороняться? Думаю, если бы Киев повел себя иначе, то крымчане, которые не поддерживали пророссийский сценарий, поднялись бы. Всех, наоборот, призывали не реагировать, людей пугали войной. И вот тогда закралась эта страшная мысль, что Крым «сливают».

Было очень много международных журналистов, они освещали захваты воинских частей. Были ужасающие случаи, когда им приходилось просто убегать. Неизвестные в униформе без опознавательных знаков на моих глазах их преследовали, догоняли на машинах, запихивали в багажник, избивали, разбивали аппаратуру. Такого отношения к СМИ в Украине не было никогда.

Когда вывесили российские флаги, меня не особо поразило – это было предсказуемо. Меня больше поразило, как срывали украинские. Их топтали, рвали. Вот эта ненависть поражала. И еще то, как к этому относятся знакомые, коллеги. Доволен ты или не доволен, но можно было проявить элементарное уважение к стране, к независимой Украине, в которой ты жил 20 с лишним лет и надо сказать, жил хорошо.

А потом всех автоматически объявили гражданами России. Никто не спросил, хотят ли жители Крыма стать россиянами, все ли поголовно? Но нас всех заставили получить российские паспорта, потому что никто не хочет терять свое жилье, имущество, годами нажитое. А если у тебя нет российского паспорта, срок твоего пребывания здесь ограничен. У госслужащих просто-напросто отобрали украинские паспорта.

Даже когда этот кошмар закончится, жизнь уже никогда не будет прежней. Оккупация сделала нас другими, точнее, выявила – кто мы на самом деле. Это единственный, хоть и очень горький ее плюс.