Костя — волонтер «Руси Сидящей», а также состоит в группе быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации — разгребал завалы и возил гуманитарную помощь в Крымск и Благовещенск после наводнений. Костя — молодой парень из города Ейска Краснодарского края, где работал таксистом. Однажды он увидел репортаж с юго-востока Украины на одном из федеральных телеканалов, скачал ссылку, долго потом обсуждал с нами увиденное. Он узнал в одном из «ополченцев» известного в Ейске криминального авторитета, у которого сейчас позывной «Отец».

Таких историй довольно много. Курсируют и слухи о том, будто бы в Донбассе воюют российские заключенные. Мы в «Руси Сидящей» до сих пор с таким не сталкивались, а потому слухи игнорировали, хотя они были довольно подробными. Вот, например, в феврале одно из российских изданий (Slon.ru) опубликовало интервью с советником президента Украины, помощником министра обороны Юрием Бирюковым, который рассказал, что российских заключенных вербовали воевать в Донбассе в обмен на чистые документы: «Я разговаривал недавно на допросе с одним пленным россиянином из батальона «Восток». Его раздели, а там купола на всю спину, звезды… Я говорю: «Тебе в тюрьме, что ли, плохо сиделось?» А он: «Не-не-не, я не сидел никогда, это просто для красоты, мне так нравится». А потом камеру выключили, и он разговорился. Говорит, в мае к ним на зону приехали (а сидел он где-то за Уралом), всех собрали, говорят: кто хочет чистые документы, отсутствие судимости, все дела? Езжайте в Украину, там полгода воюете — вам дают чистые документы».

Однако ни сами воюющие заключенные, если они есть, ни их родственники никогда к нам не обращались, а без очевидных фактов говорить о таких вещах никак нельзя. Но время от времени кое о чем сообщают осужденные, продолжающие отбывать свой срок в российских лагерях. Причем вести приходят из мест, где лагеря — поселкообразующие факторы: Мордовия, Чувашия, Коми. Когда человек сидит долго и не в первый раз, например, родни у него остается не очень много, чаще всего никого, и ехать ему некуда, и никто нигде не ждет, и на работу со своими справками устроиться надежды нет никакой. И получается из него «асоциальный элемент».

Такие граждане после освобождения часто и не уезжают никуда, а остаются поблизости от места отсидки, там как-то и обустраиваются. При этом общение с «коллегами», продолжающими отбывать наказание, сохраняется во многих вариантах, поселки-то маленькие, все друг друга знают. В феврале нам стали сообщать, что осужденные, отбывшие свой срок и оставшиеся в прилагерных поселках типа Ёдвы, Вожска, Мозындора (это в Коми), вдруг резко возжелали стать добровольцами-отпускниками.

«Отпуск» свой они почему-то проводят на просторах региона, тесно примыкающего к границе соседнего государства. Видимо, в «отпуске» что-то идет не так. В Вожск, например, стали приходить странные извещения — дескать, погибли бывшие зэка на учениях, причем в каких-то странных казачьих войсках. Осужденные сообщают, что в феврале пришло два таких извещения.

УФСИН Коми — чрезвычайно закрытое учреждение, не отвечающее на вопросы, запросы, не принимающее посылки с книгами, не пускающее на дни открытых дверей и т.д., и что там творится, понять решительно невозможно, даже в Мордовии чуть получше. Но сидят у нас там люди серьезные, проверенные, и мы доверяем им куда как больше, чем официальным, прости господи, лицам. Кстати сказать, во всех российских зонах сейчас очень озабочены проблемой пересчета сроков, Госдума готова, судя по всему, принять необходимый документ, засчитывающий срок пребывания в тюрьме с коэффициентом. Дело это хорошее, нужное и правильное. Пересчитывать нужно, и на амнистию к 70-летию Победы надежды есть. Но удивительно, конечно, что законопроект о пересчете как-то очень вдруг вытащили из нафталинового сундука законопроектов именно сейчас. Справедливо утверждают, что, дескать, раньше помехой принятия пересчета был Ходорковский — но внезапное помилование состоялось более года назад. И что бы в январе 2014-го не принять этот самый пересчет? Ан нет. И все как-то сходится в одном временном периоде. Похоже, что вот эти самые асоциальные бывшие зэка кому-то очень нужны стали.

Без родных, без работы, часто без жилья, без перспектив, но с хорошо промытыми телевизором мозгами, агрессивные, часто умеющие держать оружие и знающие запах крови — в общем, в самый раз для «добровольцев». При этом люди, попавшие в тюрьму случайно — по судебной ошибке, для статистики или по заказу, — тоже могут к ним присоединиться, если не увидят для себя никакой перспективы в стране.

Могло ли быть с ними иначе? Могло, конечно. Если бы не было войны.

Но любые войны рано или поздно заканчиваются, и воевавшие возвращаются домой. Они вернутся к нам. Но какими? Большой, очень большой вопрос, на который, как мне кажется, у меня есть ответ. Пока не поздно, надо это остановить и найти нашим гражданам нормальное занятие внутри нашей страны. Без оружия и запаха крови.