После убийства Бориса Немцова в интернете можно было встретить комментарии, касающиеся ситуации в России – «в стране убивают каждый день, а вспоминают об этом только тогда, когда убивают известного человека». Претензия вполне объективная, но не реальная для объяснения того, почему убийство стало в России нормой. Почему обычное убийство солдата на очередной российской войне не вызывает никаких эмоций, кроме как у родителей и близких? Почему убийство известного человека становится предметом ярых споров противников и сторонников, а за обвинениями и оправданиями уже не видно горя и сострадания?

Впрочем, это связано не только с современной Россией – история страны свидетельствует о том, что многочисленные войны, бунты и восстания вносили в мартиролог жертв очередные сотни тысяч и миллионы человек. Лишь немногим ставят памятники и много о них говорят, о других молчат или возводят многочисленные «могилы неизвестных солдат» с вечно горящим пламенем имени «Газпрома». Смерти в России уже мало кого беспокоят, они стали такими же обыденными, как насморк.

Моя прошлая работа была связана со смертями журналистов. Центр экстремальной журналистики вел мониторинг насилия против репортеров, публицистов и корреспондентов. Мы собирали информацию об убийствах, нападениях, ранениях и угрозах. В 90-х годах российским журналистам жилось нелегко, но убийства и нападения были нечастыми. С приходом Путина в Кремль ситуация резко изменилась и мы начали фиксировать рост убийств и нападений. Количество случаев убийств, связанных с профессиональной деятельностью, выводили Россию в список стран, в которых работа журналиста была самой опасной в мире. Другая сторона нашей прежней работы – молчание: журналистов убивали, а их коллеги молчали, никаких акций или протестов. Только после убийства Анны Политковской журналистское сообщество посчитало необходимым протестовать – на улицу вышли две-три сотни человек.

После очередной пресс-конференции, на которой Центр экстремальной журналистики представлял результаты мониторинга, ко мне подошел знакомый врач московской «скорой помощи» и сказал, что количество убитых врачей намного больше, чем журналистов. Врачей вызывают наркоманы и алкоголики, а поскольку врачи ничем не защищены, то часто становятся жертвами разбоя. Впрочем, если посмотреть на данные официальной статистики, то становится ясно, что Россия – опасная криминальная страна, и не важно, чем ты занимаешься и какую работу выполняешь – ты можешь стать жертвой целенаправленного убийства или непреднамеренного. Убийство – это крайняя мера, на такое враги могут пойти, когда нет других мер воздействия на человека. В России сложно понять, где начинается и где заканчивается «крайняя мера»: могут убить за коробок спичек или как политического конкурента.

Чтобы понять причины и мотивы равнодушия, достаточно привести статистику убийств. Добыть реальные цифры нелегко, но можно сослаться на исследование НИИ Академии Генеральной прокуратуры под руководством профессора Сергея Иншакова, с результатами многолетнего изучения латентных (скрытых, не попавших в статистику) убийств. По их данным, уровень убийств все прошедшие десятилетия постоянно возрастал и составил в 2009 году 46,2 тысячи. Только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы, составило 45,1 тысячи, а количество неопознанных трупов за тот же год – 77,9 тысячи. Одновременно при этом число лиц, пропавших без вести, но так и не найденных, – 48,5 тысячи.

Вряд ли данные за последующие годы разительно отличаются. К тому же, по советской традиции совершенно неизвестно, сколько военнослужащих погибает в российских войнах – в Чечне с 1994 года, в Грузии в 2008 году, в Украине – за последний год. Во время грузинской войны среди российских бойцов информационного фронта было популярно называть жуткие цифры гибели грузинских военных, не понимая, что в такой маленькой стране скрыть смерть одного человека невозможно, а тем более, десятков или сотен. К тому же, министерство обороны Грузии опубликовало полный список жертв войны среди военных, другие государственные структуры – список жертв среди гражданских. В России же еще долгое время говорили о придуманной цифре в «3 тысячи мирно спящих» и чуть ли не вполовину разгромленной грузинской армии, скрывая реальные цифры потерь в своей. Так же, как неизвестно число погибших со стороны российской армии за обе войны в Чечне и в Украине.

Равнодушие в России появилось не сейчас и не с начала строительства «русского мира» имени тов. Путина. Скорее всего, это ментальное – с тех самых времен, когда захватнические войны стали целью российских императоров, а для населения поводом для гордости за «великую державу». Сколько погибло людей при захвате Урала, Сибири и Дальнего Востока, Центральной Азии и Кавказа точно неизвестно, но и опубликованные цифры ужасают масштабом кровопролитных войн, о которых до сих пор выпускники советских школ и университетов не знают. Рекордсменами по уничтожению собственного населения стали коммунисты, за первые 20 лет они провели десять войн. Самой катастрофической из них стала финская кампания 1939-1940 годов с потерями около 1,5 миллиона солдат и офицеров Красной армии.

Еще в первую чеченскую войну у памятника Пушкину в Москве каждый четверг собирались противники войны. Приходили по 5-6 иногда чуть больше человек, во вторую войну приходить перестали – акции начали запрещать. Малочисленные пикеты мало влияли на власть и общество. В Чечне убивали десятками тысяч, но общество молчало. Как раньше – погибали в Афганистане – общество молчало. Молчало во время войны в Грузии и теперь – в Украине. Невозможно представить себе степень бездушия людей, спокойно относящихся к чужим смертям. Впрочем, как и к гибели близких. Государство заменяет человеческое странным государственным эрзацем из патриотизма, шовинизма и национализма.

Думаю, что убийство Бориса Немцова не раскроют. Как не раскрыли убийства сотен известных и тысяч малоизвестных людей. Нераскрытое убийство – явный признак причастности к нему государства, когда на самом деле известно, кто заинтересован в смерти человека и кто мог заказать, но не может же власть сама себя потащить в тюрьму. И вот уже население придумывает свои версии или с удовольствием обсуждает предлагаемые пропагандой. К самому субъекту преступления уже нет интереса, все внимание переключено на вторичные детали. Это и есть равнодушие.

Бороться с равнодушием невозможно, это – часть воспитания и государственная идеология. В семье могут хранить семейные альбомы с фотографиями погибших на войнах предков, но никогда не будут обсуждать – за что и почему. Государственная идеология создавалась десятилетиями, пропагандируя жертвенность и покорность. Государственная пропаганда на протяжении длительного времени воспитывала и продолжает воспитывать безразличие к чужой жизни, к чужой смерти. А оно очень быстро превращается в ненависть.