Геннадий Кравцов с женой. Фото из личного архива

Месяц назад на лентах информационных агентств появилось сообщение, что еще в 2014 году в Москве был арестован Геннадий Кравцов, обвиняемый в госизмене. По версии обвинения, он передавал секретные сведения в одну из стран Запада. Больше никакой информации о его деле не публиковалось. Открытой России удалось поговорить с женой Кравцова и его адвокатом и узнать подробности одного из самых странных дел о госизмене последнего времени

— Все началось летом 2013 года, когда Гена с утра ушел на работу и пропал на целый день. Он предупредил начальника, что появится после обеда, но и после обеда не появился и не отвечал на телефонные звонки. Мы стали волноваться. Где-то после четырех часов он прозвонился своему начальнику и очень быстро ему сказал, что находится где-то в ФСБ и что его ждет десять лет тюрьмы. Начальник перезвонил мне и передал слова Гены о десяти годах тюрьмы. Мы сразу стали гадать, что же такого Гена мог совершить? Может на машине кого-то сбил?

Потом я каким-то чудом прозвонилась к нему на мобильный и он мне сказал, что беседует с сотрудниками ФСБ.

Я сразу написала ему СМС: «Ничего не говори!», имея в виду, чтобы он ничего говорил без адвоката.

Как потом рассказал мне Гена, сотрудники ФСБ стали его терзать: «Почему ваша жена пишет: «Ничего не говори»? Значит, она что- то знает, что знаете вы и не говорите нам».

Больше мне с ним связаться не удалось.

Я побежала к Матронушке (святая Матрона Московская; православные почитают ее могилу, которая находится в Покровском монастыре в Москве. — Открытая Россия), побежала молиться, чтобы Гену отпустили. Только я вышла с кладбища, где похоронена Матронушка, Гена мне прозвонился и говорит: «Мы едем домой забирать компьютеры».

— Какое у него образование?

— Гена — радиоинженер. Закончил ВИКУ имени Можайского в Санкт-Петербурге. Работал в сфере информационных технологий ведущим конструктором.

Без санкции на обыск

— И вот ваш муж и сотрудники ФСБ приехали к вам домой. Что забрали?

— Забрали компьютеры. Его рабочий ноутбук и домашний компьютер. На обыске было три понятых и три следователи.

Они сказали, что если ничего не найдут в компьютерах, то вернут их.

— А вам объяснили, почему его задержали в ФСБ?

— Нет. Когда они вошли к нам в квартиру, я спросила: «Кто вы такие и что вы здесь делаете?» Они ответили: «Не волнуйтесь, нас Геннадий Николаевич пригласил».

Я тогда Гену спросила: «А зачем ты их пригласил?»

Я начала еще что-то говорить, кипятиться: «По какому праву вы врываетесь без ордера на обыск?»

Я еще не понимала, что все бесполезно.

— Вам предъявили ордер на обыск?

— Нет. Они объяснили, что Гена обещал им все выдать.

— То есть они не рылись в ваших вещах, они не вынимали книги с книжных полок?

— Нет, все было очень интеллигентно. Вежливые люди. Все взяли, что им было нужно. Вежливо поговорили и ушли.

— А мужа тоже увели с собой?

— Нет, в тот раз его не задержали. Но, видимо, установили в квартире какие-то «жучки» и стали слушать наши разговоры. Я, конечно, об этом тогда не догадывалась. Понимаю это сейчас. Когда они ушли, я Гене напомнила о письме в Швецию с поиском работы, которое он когда- то написал. Я очень боялась, что они это письмо обнаружат в его компьютере. Гена рукой махнул: «Ерунда, к чему тут можно придраться?»

Резюме в Швецию

— Какое письмо в Швецию вы имеете в виду?

— В 2010 году Гена озаботился поиском другой работы. Там, где он работал, ему стало неинтересно. Вот он и нашел в интернете адрес какой-то шведской организации, и написал туда письмо, предложив свою кандидатуру. Ему ответили, что на работу его взять не могут, потому что он не гражданин Швеции. На этом он и успокоился.

— И что было потом, после этого первого обыска? Как складывалась дальше ваша жизнь?

— Потом, когда в компьютере нашли это самое письмо, Гену вызвали. Это было зимой 2013 или скорее зимой 2014 года. Мы все время ждали, когда же нам вернут компьютеры: там были фотографии детей, и мы ими дорожили.

Гена все время им звонил, интересовался, он все время был с ними на связи. С ним часто созванивался особист с его самой первой работы — из воинской части, в которой он служил и откуда уволился в 2006 году. И этот особист говорил: «Не волнуйтесь, ничего страшного не будет». Мы старались жить обычной жизнью.

Даже взяли ипотеку. Если бы я предполагала, что эта история может так закончится, то мы не стали бы, конечно, ипотеку брать.

— Вы не знали, что против Геннадия заведено уголовное дело?

— Нет, мы не знали. Потом однажды к Гене приехал его друг, сослуживец и сказал, что «роют» везде, перерыли часть, что-то ищут. Я Гене тогда сказала: «Может, нам взять адвоката?» Он отказался. Они его к себе вызывали и всячески успокаивали, а Гена очень доверчивый, за собой никакой вины не чувствовал и не понимал, за что вообще можно зацепиться и посадить его. Он верил, что никакого уголовного дела не будет.

Он пошел в ФСБ, дал объяснение по поводу этого письма в Швецию. Мне он не рассказал, что он им конкретно говорил.

Арест

— Когда его арестовали?

— 27 мая 2014 года. Почти через год после того, как первый раз задержали. Год за ним следили. Он ездил к ним на беседы на машине. Они, видимо, поставили «жучок» и на машину, потому что сказали: «Обязательно приезжайте к нам на машине».

Я его еще тогда спросила: «Почему они тебя попросили приезжать к ним на машине?» Он ответил: «Не знаю, поеду на машине».

— Расскажите, как Геннадия арестовали.

— 27 мая 2014 года утром Гена пошел в магазин, и буквально сразу раздался звонок в дверь.

Я подумала, что он за чем-то вернулся. Открыла дверь и увидела, что на лестнице много незнакомых людей. Человек семь. Они спросили: «Алла Анатольевна?»

Я ответила: «Да».

Они сказали: «Обыск».

Я спросила: «Вы ко мне?»

Они сказали: «Нет, по поводу Геннадия Николаевича. Он арестован. Выдайте его паспорт и военный билет».

У меня началась трясучка. Потом Гена мне рассказал, что он пошел в магазин, они его где-то там поджидали, скрутили, напали на него, выкрутили руки, шею. Это, видимо, такая методика — напасть, как на шпиона. Ведь ему можно было просто показать ксиву, и он спокойно бы пошел за ними. Гена — в высшей степени законопослушный гражданин. Зачем было его так жестко задерживать? Могли бы вызвать в очередной раз к себе и задержать после беседы.

Мы с ним еще до его ареста говорили о том, что может с нами случиться. Я спрашивала: «А вдруг тебя посадят?»

Он говорил: «Ну и что? Я встану на суде и расскажу, что я вообще обо всем и обо всех думаю. Скажу, что не виноват».

Геннадий Кравцов. Фото из личного архива

— В «Новой газете» писали, что после окончания института Геннадий работал в ГРУ. Почему он оттуда ушел?

— Зарплата маленькая.

— Он чувствовал себя невостребованным?

— Он чувствовал себя востребованным. Он говорил, что это дело его жизни, ему была интересна та тематика, которой он там занимался. И друзья-коллеги говорили, что он чуть ли не гений… Но он ушел и устроился на другую работу.

— Он какого типа человек?

— Он ученый. Наивный и очень доверчивый человек.

«Не шуми, а то тоже посадим»

— Его задержали после обыска?

— Когда обыск закончился, они забрали уже новый компьютер, который мы купили, не дождавшись, что нам вернут те, что забрали на первом обыске. Гену увезли вместе с тем, что забрали на обыске.

Мне следователь говорил, что Гене грозит десять лет, а если признается, то на суде дадут пять. Я его спросила: «Вы что хотите сказать, что мой муж — шпион?»

«У нас есть факты!», ответил следователь. «Вы не знаете, что ваш муж — шпион, а мы знаем».

— Что вы стали делать после ареста мужа?

— Стала искать журналистов, правозащитников. По телефону говорила о том, что собираюсь пойти в прессу. И тогда мне позвонил друг Гены и предупредил: «Меня просили тебе передать, чтобы ты не вздумала идти к журналистам и не шумела».

А следователь с самого начала меня пугал: «Не берите адвокатов, мы его все равно посадим, он виноват. У нас есть государственные, бесплатные адвокаты».

— Кто был первым адвокатом вашего мужа?

— Андрей Стебенев. Тот самый, от которого отказалась Светлана Давыдова. Стебенев после первых допросов мне позвонил и сказал: «Ваш муж частично признался. Признался в том, что отправлял письмо в Швецию».

Тогда я через знакомых нашла другого адвоката, заключила с ним соглашение, он сначала довольно бодро взялся за дело, потом его, видимо, следователи припугнули, и он стал Гену уговаривать: «Может быть, признаемся, чтобы меньше дали». Гена от него отказался. Потом были еще два адвоката, с ними тоже не сложилось. И наконец через правозащитников я нашла Александра Ивановича Иванова, который сейчас и защищает Гену.

— Следователи оказывают на вас какое-то давление?

— Да, меня предупредили, чтобы я была очень осторожна, не выдавала никаких секретов. Иначе меня могут привлечь по 283 статье УК (разглашение государственной тайны). Но мне непонятно, за что меня можно привлечь: ведь я не знаю никаких секретов.

— Вы давно живете вместе с Геннадием?

— Мы вместе восемь лет. Это не первый брак и у него и у меня. У нас двое общих детей - Антон, 8 лет и Василиса, 3 года. И еще у меня есть старший сын от первого брака. Ему 22 года.

Антону я сказала, что папа в тюрьме, — все равно он все разговоры слышит.

— Почему Геннадий искал работу в другой стране?

— Он послал резюме именно в Швецию. Он искал такую самую миролюбивую страну, которая не участвовала во Второй мировой войне, и вообще со времен Ледового побоища на Россию не нападала.

На самом деле, я думаю, что он никуда бы не поехал. Просто написал письмо, чтобы почувствовать себя востребованным.

Я, честно говоря, иногда его пилила, что я зарабатываю больше него, и он переживал. Хотя на самом деле, он нормально зарабатывал.

— С чем связана ваша работа?

— Я занимаюсь организацией паломнических поездок по миру.

— Коллеги Геннадия по первой работе — ГРУ — будут его как-то защищать?

— Нет, конечно. Он проработал там 15 лет. Ему дали самую среднюю характеристику, чтобы не подумали, что они за него заступаются.

— У Геннадия был допуск к секретным сведениям?

— Да, когда он работал еще на первой работе, он давал подписку. Но как только в 2011 году он получил заграничный паспорт, мы с ним сразу стали ездить за границу.

— Раз ему дали паспорт, значит, не боялись, что он может какие-то секреты раскрыть?

— Он получил паспорт без каких-либо ограничений.

— Судя по статье, которую вменяют Геннадию, ему грозит большой срок. На что вы надеетесь сегодня?

— Я считаю, что все это уголовное дело — полный бред, шитый белыми нитками. Надеюсь, что Гена не будет сидеть в колонии. Он там просто не выдержит: он настолько наивный человек, что, как мне кажется, не сможет построить социальные отношения в таком страшном месте, как российская колония.

Адвокат Александр Иванов рассказал Открытой России о юридических аспектах дела Кравцова:

— Почему вы согласились защищать Кравцова?

— С вопросами гостайны я ранее был связан, я служил в Главной военной прокуратуре, откуда ушел в 1997 году. Расследовал дела о гостайне. Потом, когда стал адвокатом, вел дела о разглашении гостайны.

— Вступив в дело как адвокат Кравцова, вы дали подписку о неразглашении?

— Да, у меня две подписки. Одна о неразглашении сведений, составляющих гостайну, и вторая — о неразглашении сведений предварительного следствия.

— В чем обвиняют вашего подзащитного?

— Кравцов направил по электронной почте письмо. Электронный адрес этой организации, куда он направил письмо, он нашел в интернете. В письме он описал свои возможности и интересовался вопросами трудоустройства. Он написал, кем он работал раньше, и обратился в эту организацию в связи с тем, что профиль его предыдущей работы и профиль возможной будущей работы совпадали. Через какое-то время он получил ответ, что в организации могут работать только граждане этого государства.

— И это все обвинение, с которым вам удалось познакомиться на сегодняшний день?

— Да. Кравцова обвиняют в том, что он написал письмо, в котором, как считает следствие, и содержится гостайна.

— Какова сейчас позиция вашего подзащитного? Признает ли он себя виновным?

— Нет, он не признает себя виновным.

— Известно, что в 2012 году в статью 275 УК РФ были внесены изменения. Кравцову предъявили обвинение в редакции 2009 года или в новой редакции?

— Ему предъявлено обвинение в редакции статьи 275 УК РФ от 2009 года. Следствие считает, что он совершил правонарушение в 2010 году. Статья была изменена в 2012 году. А закон, который ухудшает положение гражданина, не должен применяться.

— В чем разница между редакциями 275 статьи УК 2009 и 2012 года?

— Изменения внесены существенные, что позволяет привлекать по данной статье к уголовной ответственности больший круг лиц, чем ранее. И еще в 2012 году из статьи 275 УК РФ исчезло понятие ущерба.

Но в нашем деле следователи должны доказать, что Кравцов написанием этого злополучного письма в Швецию причинил ущерб России.

— О каком ущербе и кому может идти речь?

— От моего подзащитного хотят добиться признания в том, что в письме он умышленно изложил секретные следствия. В постановлении Правительства России №870 от 4 сентября 1995 года (с редакцией от 22.05. 2008 года) говорится, что степень секретности сведений, составляющих гостайну, должна соответствовать степени ущерба, который может быть нанесен безопасности Российской Федерации вследствие распространения указанных сведений. Количественные и качественные показатели ущерба РФ определяются в соответствии с нормативными документами.

Сведения, составляющие государственную тайну, подразделяются на сведения особой важности, совершенно секретные и секретные.

К «сведениям особой важности» относятся сведения в области военной, общественно-политической, распространение которых может нанести ущерб РФ. А к «совершенно секретным сведениям» стоит отнести сведения, которые могут нанести ущерб министерствам или отрасли России. А к «секретным сведениям» стоит отнести все иные сведения. Ущербом безопасности в этом случае считается ущерб, нанесенный интересам предприятия, учреждения или организации.

Но надо говорить еще и об актуальности этих сведений. Насколько актуально продолжать считать эти сведения секретными, если эти сведения уже знает весь мир вплоть до любого пользователя интернета?

— Как вы сможете доказать невиновность Геннадия Кравцова?

— Трудность состоит в том, что сейчас я не имею доступа даже к некоторым нормативным документам. Это связано с тем, что эти документы сами по себе являются секретными.

Например, я не могу ознакомиться с нормативным документом, на котором будет строиться заключение экспертов, потому что этот документ имеет гриф секретности.

Я с ним смогу ознакомиться, только если меня с ним ознакомит следователь при выполнении каких-то следственных действий. Как адвокат я могу быть уверенным, может быть, исходя из моего прежнего опыта, что в письме нет государственной тайны, а следствие мне в противовес будет представлять заключение экспертов. А что скажут эксперты, непонятно, потому что эксперты — это будут те самые лица из военных ведомств.

— Объясните, почему Кравцову, которого считали носителем гостайны, выдали заграничный паспорт?

— Видимо, подписка о неразглашении секретных сведений, которую Кравцов давал, закончилась в 2011 году, и ему выдали загранпаспорт.

— И он стал обычным гражданином, а не хранителем каких-либо госсекретов?

— Можно так сказать. Может быть, секретами он и по-прежнему владеет, но вопрос в другом: в том же самом постановлении правительства РФ № 870 от 4 сентября 1995 года «Об утверждении Правил отнесения сведений, составляющих государственную тайну, к различным степеням секретности», четко написано, что эти сведения должны через каждые пять лет пересматриваться. Но никто не знает, пересматривают их или нет.

Скорее всего, в этой текучке их никто не пересматривает. Эти сведения либо должны быть рассекречены через пять лет, либо гриф секретности должен быть продлен еще на несколько лет, но это надо делать через межведомственную комиссию о защите секретности.

— А если бы прошло пять лет с момента окончания подписки о неразглашении, которую дал Кравцов, то не было бы обвинения в госизмене?

— Обвинение состоит не в том, что прошел срок действия подписки или нет. Обвинение состоит в том, что в том письме, которое он написал, следствие усматривает информацию, составляющую гостайну.

— Получается, что цель защиты Кравцова — доказать, что в письме нет сведений, содержащих гостайну?

— Если эксперты дадут заключение, что в письме в Швецию не содержится гостайна, то, значит, дела нет.

— Вы надеетесь на здравый смысл экспертов?

— Эксперты должны быть объективны. Они не должны в своей экспертизе выражать чье-то субъективное мнение. Поэтому мы будем просить о проведении комплексной экспертизы, будем просить, чтобы в ней участвовали эксперты из разных ведомств. В соответствии с законом, у обвиняемого и у защиты есть право ходатайствовать об отводе эксперта, о включении того или иного эксперта в состав экспертной комиссии, о постановке каких-то своих вопросов.

— Получается, что следователи, которые возбудили дело, которые его расследовали, могли допустить ошибку, и если эксперты убедят их, что в письме нет госизмены, то они могут дело прекратить и Кравцова отпустить домой?

— Теоретически это возможно. Посмотрим, что получится на практике.