Семья, которая лишилась жилья, встречает Новый год в бомбоубежище «Шахты имени Челюскинцев», Донецк, 31 декабря 2014 года

Почему ни Украина, ни Россия еще прошлым летом не организовали централизованную эвакуацию всех детей из зоны АТО?

Время от времени по местному ТВ дается такой сюжет. Во время очередного обстрела мальчик из Донецка (Горловки, Дебальцево) серьезно пострадал. Его доставили в Ростов, затем в Москву или Петербург, и теперь лечат лучшие врачи. Мальчик все равно останется инвалидом, но для него делается все, что возможно. Неравнодушные люди присылают ему подарки. Интересуются ходом лечения.

Это, конечно, прекрасно. Но возникает резонный вопрос: не лучше ли было бы еще прошлым летом организовать централизованную эвакуацию ВСЕХ мальчиков и девочек из зоны АТО, с тем, чтобы они не превращались в инвалидов? Вопрос этот почему-то никто не задает.

Нам говорят, что существуют программы помощи беженцам, как со стороны Украины, так и со стороны России. Я читал о палаточных городках или даже целых санаториях в Крыму, где беженцы могут жить по нескольку месяцев. Порядок приобщения к этим программам мне неизвестен, и никто из моих знакомых не было участником таких программ. Я не сомневаюсь, что санатории все-таки есть, но, очевидно, чтобы попасть туда, нужно индивидуальным порядком найти информацию о механизме поселения и как-то «суметь» оказаться среди гостей такого санатория.

(Судя по высказываниям жителей Крыма, в числе гостей санатория оказываются подчас те, кто наделен повышенной способностью извлекать выгоду из любого обстоятельства своей жизни. Со всеми вытекающими последствиями, но это уже другая тема).

Для тех, кто такой способностью не наделен, существует иной, более надежный путь создать безопасность своим детям, а именно: частным порядком выехать из зоны боевых действий. Само собой разумеется, что с ребенком должен находиться его родитель, хотя бы один. На что будут жить мать и ребенок – беженцы – это их личное дело.

Повторюсь, массовой эвакуации детей как таковых не организовал НИКТО из официальных лиц или инстанций. И, судя по всему, такая мысль НИКОГО даже не посещала. Исключением являются детские дома. Спасение же детей, живущих в семье – личное дело их родителей.

Само собой, такая мысль не посещала представителей городской и областной власти Луганска весной и летом 2014 года. Городская власть в тот период была более всего озабочена сохранением своего статус-кво, а когда в Луганске начались обстрелы – своей собственной безопасностью.

Большинство представителей тогдашней власти (и вся партийная верхушка, всех партий) отъехала частным порядком, напрочь забыв о своем электорате.

Никаких мер по эвакуации детей не предприняли и представители Киевской власти. Некоторые патриотически настроенные блогеры в своих воззваниях обозначали детей Донбасса, как «личинок колорадов». Однако речь сейчас не о специфических поворотах ума тех или иных частных лиц, а о позиции официальной.

На сегодняшний день детей в Луганске меньше, чем до войны, но достаточно много. Работают школы, детские сады. Далеко не каждый человек в состоянии принять дорогостоящую участь беженца с тем, чтобы увезти своего ребенка с Донбасса. Меж тем, война не закончена, перемирие – это всего лишь перемирие, и ожидаемо возобновление боевых действий.

Ты идешь по полупустому городу. И видишь группу детей, которых прогуливает преподаватель школы или воспитатель детского сада. Детская психика пластична. Дети шумят, смеются, как будто обстрелов не было месяц тому назад и не будет потом.

Но взрослые помнят, как обстоит все на самом деле.

В нашем обществе популяризуется «семейная идея». Что она означает в частности? То, что спасение каждого конкретного ребенка – забота его семьи. Официальные лица могут расслабиться на этот счет. Не создавать себе никаких проблем. «Общих детей» у нашего общества нет. Есть только конкретный ребенок Иванова, Петрова, Сидорова. И спасение его, пока в него еще не попал снаряд – касается только Иванова, Петрова, Сидорова.

А вот если снаряд попадет в мальчика Ваню, тогда этим уже, вполне возможно, займутся многие люди: от видных хирургов до видных журналистов, которые будут с подъемом освещать соответствующие мероприятия по его спасению.

В этом случае Ваня становится обществу интересен. К сожалению, он уже никогда не будет здоров. Но на этот счет у современной журналистики и гуманитарной общественности уже готов ответ насчет того, что в толерантном обществе инвалиды – такие же люди, как и все остальные, ничем не хуже.