В 1971 году КГБ пытался убить Солженицына уколом рицина, а зимой 1971/72 – подстроить автокатастрофу. Писателя спас министр МВД Щёлоков, на которого Андропов хотел повесить грязные дела своего ведомства. 105 томов по делу Солженицына КГБ, как считается, сжёг в июне 1990 года.

После отставки Хрущёва на Солженицына обрушилась вся мощь пропагандистско-карательной машины СССР. Не уступал и писатель, наращивая давление на власть – требуя от неё печати своих произведений, а также налаживая контакты с Западом. КГБ в конце 1960-х ещё верил, что Солженицына можно «морально уничтожить», и начал распространение о нём порочащих слухов.

Спецслужбы выделили три группы советских граждан, каждой из которой предлагалась своя легенда о писателе. Так, для либерально настроенной публики распускались слухи, что Солженицын служил в гестапо. Для почвенников – что настоящая фамилия писателя «Солженицер». Для аполитичной публики был пущен слух, что Солженицын – шизофреник.

Однако кампания по распространению слухов не принесла желаемого эффекта: авторитет Солженицына рос во всех слоях советского общества. Более того, КГБ стао подозревать, что писатель создаёт разветлённую антисоветскую организацию. Писатель-чекист Николай Яковлев, снискавший скандальную известность сочинением пасквилей на диссидентов, позднее вспоминал, как в разговоре с ним глава КГБ Андропов сокрушался «Мы прозевали создание Солженицыным мощного антисоветского фронта».

Причём этот «антисоветский фронт», как считал Андропов, состоял из «власовцев, оуновцев и прочих гитлеровских прислужников, а также бывших заключённых; их были десятки тысяч, а потенциально – и сотни тысяч». Эта сила по-настоящему пугала КГБ, так как только она и была тогда способная смять советскую власть, а вовсе не диссиденты – либеральная интеллигенция, с которой чекисты к концу 1960-х научились обращаться – кого-то изолируя, а чаще – подкупая (вводя на затворки Системы).

Были ли планы по созданию такой оппозиционной силы у Солженицына, сегодня сказать невозможно (почему – об этом ниже). Известно одно: КГБ посчитал единственным вариантом решения «проблемы Солженицына» – его убийство.

Летом 1971 года Солженицын отправился на юг России в поездку по местам детства. Лишь двадцать лет спустя он узнает, что причиной того страшного ожога, который покрыл всё его тело, была вовсе не аллергия, а смертельно ядовитый рицина. Это разъяснилось только в 1992 году, когда отставной подполковник Управления КГБ по Ростовской области Борис Иванов признается, что участвовал в операции по ликвидации Солженицына.

Из его показаний станет ясно, что прибывший из Москвы в Новочеркасск «шеф» и несколько местных оперативников настигли «объект» в гастрономе для совершения операции: незаметный укол рицина. Почти двадцать лет назад Солженицын смог победить рак, на этот раз его сильный организм поборол и смертельно опасный яд.

Позднее, в 1992 году на официальный запрос газеты «Совершенно секретно» о покушении на Солженицына, КГБ прислало ответ:

«Солженицын А.И. (кодовое имя «Паук») с оперативного учёта снят, а 105 томов разработок на него уничтожены 3 июня 1990 года путём сожжения, ибо утратили свою актуальность и не представляют оперативной и исторической ценности».

Чудом выживший и ещё больной, писатель писал главе КГБ Андропову открытое письмо – но не в связи со своим несчастьем (причина которого ему тогда была неизвестна), а из-за нападения неких налётчиков в штатском на А.Горлова, друга писателя, приехавшего в садовый домик Александра Исаевича (село Рождество Наро-Фоминского района).

Жестоко избитому (десять напали на одного) приказывали молчать, пугали и угрожали. Солженицын, узнав о происшествии, разъярился, и вскоре его открытое письмо уже передавалось западными радиоголосами. «Я требую от вас, гражданин министр (Андропов), публичного поименования всех налётчиков, уголовного их наказания и публичного объяснения события. В противном случае мне остаётся считать их направителем – вас».

КГБ счёл за лучшее замять инцидент, дескать, это не они, а – милиция: засада на даче была организована якобы в связи с сигналом о готовившемся ограблении. «Солженицыну, – докладывал Андропов в ЦК, – будет заявлено, что участие КГБ в этом инциденте является его досужим вымыслом, весь эпизод носит чисто уголовный характер. В целях нейтрализации невыгодных нам последствий считали бы целесообразным поручить МВД СССР утвердить версию «ограбления по линии милиции».

Этот «выход из ситуации» возмутил министра МВД Щёлокова: грязное политическое дело «в духе Ежова-Берии» предлагали свалить на милицию. В СССР начиналось противостояние МВД и КГБ, растянувшееся и на наше, постсоветское время. Забегая вперёд, скажем, что именно заступничество Щёлокова и спасло жизнь Солженицыну. Так, зимой 1971/72 года Солженицын был предупреждён о готовящейся автомобильной аварии, в результате которой он будет убит. Об этом ему сообщила в Жуковке дочь министра МВД Щёлокова.

Сам же Щёлоков осенью 1971 года подал в секретариат ЦК записку, текст которой шёл вразрез с установками КГБ. В ней министр МВД писал, что Солженицын объективно талантлив, и его нельзя отталкивать. Вместо преследования его надо «приласкать»: начать печатать его произведения в СССР (тогда интерес к ним на Западе угаснет). «Солженицыну надо срочно дать квартиру в Москве, прописать», – советовал Щёлоков. Вручит ему Ленинскую премию, дать ему хороших денег, чтобы он впервые зажил «как человека». Щёлоков считал, что Солженицын не только тщеславен, но и жаден до денег, и средний доход в 2-3 тысячи рублей в месяц удовлетворил бы его. Если же «приручить» писателя не удастся, то его надо выслать за границу – но ни в коем случае не сажать в тюрьму и не ссылать, иначе мы рассоримся с Западом.

Неожиданно для Щёлокова его сторону принял Брежнев: начиналась «разрядка» – сближение СССР и США, и тому не хотелось выставлять власть как продолжательницу «дела Сталина».

Андропов ещё какое-то время не сдавался, но теперь он думал уже не об убийстве Солженицына, а, как в начале кампании по его травле, о «моральном давлении». 4 августа в Ленинграде арестовали машинистку писателя, пенсионерку Е.Воронянскую. При ней нашли бумаги Солженицына, в том числе главы его романа «Архипелаг ГУЛАГ». Её допрашивали целый день, заставили оговорить писателя. 23 августа Воронянская, как считалось, повесилась в своей квартире. Её труп был обнаружен только четыре дня спустя, когда уже стал разлагаться. В её комнате стоял портрет Солженицына, окружённый огарками свечей. КГБ был пущен слух, что якобы есть её предсмертная записка, в которой она винит в своей смерти писателя. Но сам Солженицын был уверен, что Воронянскую повесил КГБ.

Даже когда уже было принято решение о высылке Солженицына за границу, Андропов продолжал мелко пакостить. Так, он предложил отправить Александра Исаевича в… Ирак или Ливан.

Кстати, когда на заседании Политбюро решался вопрос о Солженицыне, за его высылку высказались только Брежнев, Щёлоков и Андропов. Все остальные предлагали посадить писателя или в крайнем случае выслать на Север (к примеру, Косыгин предлагал вариант Верхоянска). В итоге Солженицына согласились приютить ФРГ (лично пригласил его канцлер Вилли Брандт), а оттуда он переселился в Швейцарию. Интересно, что ровно тот же путь высылки из России проделал Михаил Ходорковский, а операцию по его вывозу осуществил человек из кабинета министров Вилли Брандта – Ганс-Дитрих Геншер (министр МВД Германии в то время).

В Швейцарии вокруг Солженицына Андропов сплёл настоящую разведывательную сеть, а фигура писателя впервые послужила причиной создания КГБ информационной войны: с подкупом западных СМИ, рождением западных псевдоэкспертов и т.п. – примерно всё то, что мы наблюдаем в российском агитпропе сегодня.