Простая автомобильная метафора, с вашего позволения...

Вот, например, есть мы, и есть Запад. И есть, соответственно, «жигули», а есть «мерседес». «Мерседес» лучше «жигулей». Это, как было сказано у Горина, даже не факт — это так и есть на самом деле. Подтверждается десятилетия напролет — спросом на предложение. Тут не поспоришь. То же касается и политического устройства. Спрос, знаете ли, ну совсем различный...

Вот почему-то от нас на Запад — валят и валят, а к нам от них — трафика не наблюдается, даже из своих же, сваливших ранее... Почему именно из России уже не первый век валят на Запад, а не, например, наоборот — вопрос важный, но не первостепенный.

Первостепенно — само признание этого факта! И, как следствие, признание как таблицы умножения, что западный демократический мерседес — эффективнее родного державного «жигуля». Ну, так получилось.

Внимание, вопрос! Кого в этом контексте следует считать российским патриотом? Мне кажется, того, кто попробует приблизить наш «жигуль» к стандартам «мерседеса». Ну, чисто чтобы нашим же родным российским людям стало лучше. Комфортнее, безопаснее... Разве нет?

Но производители нашего политического «жигуля», вечные держатели контрольного пакета, века напролет настаивают на том, что патриот в России — тот, кто громче всех крикнет, что наш «жигуль» лучше всех, а «мерседес» говно.

Производители достигли значительных успехов именно в производстве таких «патриотов» — и путем многовекового отрицательного отбора вывели для своих нужд очень удобное в пользовании подопытное население, легко заводящееся на истерику. На эту, называемую патриотизмом, истерику (а не на модернизацию безнадежно устаревшей азиатской машины) выделяется несусветное финансирование.

Элитой, уже которое поколение, становятся горлопаны. Робкие попытки отдельных инженеров наладить обмен опытом признаются национальным предательством. Руки, растущие из жопы, но теперь уже — с раскинутыми пальцам, приобретают очертания национального символа...

Все это вполне безнадежно, дорогие товарищи по цеху. И заметьте — не потому что мы века напролет собираем для себя и своих детей нечто уродское, а потому что продолжаем этим гордиться