Блокпост проросійських бойовиків на в'їзді в Горлівку, 14 грудня 2014 року

Большой процент дружковчан, которые не поменяли свои взгляды после событий весны-лета прошлого года, чаще всего объясняется тем, что здесь, мол, не почувствовали, что такое «ДНР». В этом есть доля истины. Но наш рассказ о людях, кому память о том времени останется шрамом на всю жизнь – в прямом и переносном смысле.

Василий Зандер, сторож котельной теплосети, живет в сельской местности. Бурные события весны 2014 года он пропустил, потому что долго находился на больничном.

А когда вышел на работу, в городе уже появились блокпосты. Это его удивило и возмутило. А еще большим шоком стало то, что на этих блокпостах, как ему рассказали, стоят товарищи по работе. И вот когда один из них подошел поздороваться, Василий руки не подал и сказал:

– Я предателям руку не подаю… Не нравится Украина – езжай туда, откуда приехал, а мою Родину кромсать на части, на какие-то «Новороссии» не позволю.

Они бурно поспорили, и в сторону Василия полетели откровенные угрозы. Кстати, в спорах Зандер апеллировал к фактам, потому что с молодости интересовался исторической литературой. Практически все товарищи, с которыми он ходил на охоту, которые приходили проведывать его в больницу, оказались других взглядов и были против него. Это не смутило Василия, и по-прежнему, приходя на работу, он приветствовал их «Слава Украине!» и в спорах пытался до них достучаться: «Я свою землю защищаю, а вы?!» За это получил прозвища «бандеровец» и «украинский фашист».​

Василий Зандер

А главные оппоненты, бегавшие на блокпосты, тайно снимали все на видео и передавали «куда надо» в Горловку… Так прошло три недели.

17 июня, когда Зандер был в ночной смене, в полчетвертого утра, послышался лай собак. Он вышел и увидел человека с автоматом, поднявшего руку вверх:

– Ложись! – Скомандовал тот.

– Это мне? – Удивился Василий.

– Да, – ответил непрошеный гость и для убедительности выстрелил дважды вверх.

Зандер присел. Откуда-то выскочили двое с автоматами, сбили с ног, завязали руки скотчем, накинули мешок на голову и повели к машине.

Его привезли в бывшее здание милиции, находящееся за исполкомом. Историю этого зловещего здания еще предстоит описать местным краеведам: до революции рядом, в нынешней музыкальной школе, находился полицейский околоток, в войну – гестапо, в 70-х годах в его камерах побывали Олекса Тихий и Микола Руденко. А «ополченцы» неслучайно назвали здание «НКВД», невольно возродив ассоциации с 1937 годом…

Василия Зандера кинули в подвал, где уже было трое человек: наркоман из Константиновки, какой-то мужчина с простреленной ногой (вроде бы за драку) и один из криминального мира. По «традиции НКВД», не хватало политических заключенных – Зандер как раз попал на эту роль…

В кофте-олимпийке остался телефон, поэтому Василий первым делом позвонил жене. Та приехала и увидела, как мужа выводили мести территорию – женщина пришла в ужас…

Днем заключенных повезли в профилакторий – грузить матрасы, кровати и прочую мебель. Здесь он ближе познакомился с охранниками и, к удивлению, обнаружил, что они не знают, что означает слово «НКВД»… Для него стал понятен уровень развития этих людей.

Затем их привезли назад и отвели в камеру, а часов в одиннадцать ночи вошли несколько человек в балаклавах, стали избивать, а затем повели в пыточную камеру.

Его стали обвинять, что он снимал блокпосты, что его сын служит в батальоне «Азов» (у Зандера сына нет вообще – дочь). По «энкавэдэшной традиции», оставалось заставить его признаться, что он американский шпион… Руки его были в наручниках, но первое время удавалось уворачиваться от ударов и как-то смягчать их. Постепенно, по характеру вопросов, он понял, кто его пытает с особым пристрастием. «Он был в балаклаве, но я видел глаза и по ним найду его среди тысячи человек!» – говорит Василий Зандер.

В конце концов, садист вонзил в бедро арестанту  штык-нож по самую рукоятку. Кровь хлынула струей.

– Через 15 минут тебя расстреляют! – Закричал палач.

Зандера увели в камеру, дали бинт. Он перевязал, как смог, рану поверх пропитавшегося кровью трико.

Через 15 минут его снова потащили в камеру и стали бить уже специально по ране.

«От ударов я был не синий, а черный», – вспоминает Василий. Он старался не терять сознание, вспоминал, что читал по этому поводу о ГУЛАГе и больше всего боялся, что ему сломают кости. Он настроил себя так, что на боль не реагировал, однако в голове все уже плыло…

Его оттащили в соседнюю камеру, залитую мочой и кровью. Он снял с бедра бинт, подложил под голову и лег на бетонный пол у стены. Было слышно, как в пыточной допрашивают какого-то человека. Василий вспомнил, что днем, когда заметал двор, видел его. Это был какой-то предприниматель, якобы перечисливший деньги украинской армии. Он услышал за стеной, что ему решили отрезать гениталии, и приказали раздеться…

Когда Василия притащили опять на пытки, он увидел только обувь и одежду этого человека, а его самого уже никогда не видел. Позже он узнал, что за плотиной расстреляли троих человек – возможно, среди них был и этот предприниматель.

Не знал он, что и его судьба висит на волоске. Оказалось, что по его делу собрался «трибунал». Старшим был «комендант Дружковки» «Васильич». Решали – расстрелять Зандера или помиловать. Голоса разделились поровну. Это и спасло ему жизнь.

Жена, дежурившая у «дружковского гестапо», говорит, что увидела, как оттуда вышел один из братьев Зиновьевых (дочь Зандеров училась с ними в одном классе). Она подошла, попросила заступиться за мужа. В ответ услышала отборные маты и приговор: «Если б он так здоровался с моими ребятами, как в теплосети, я б его сам расстрелял!»

Рана воспалялась все больше, силы покидали его, а «палачи-садисты» через каждые два-три часа (видимо, ради удовольствия) заходили и били ногами. Когда он стал терять сознание, его решили отвезти в больницу.

Там рану промыли и перевязали. Он попросил не отдавать его назад, но врачи сказали, что не могут, так как у больницы ждут охранники.

Так Зандера отвезли снова в «НКВД», и пытки продолжились.  

Постепенно силы покидали его, сознание все больше затуманивалось. Четыре дня он не пил и не ел, валялся на бетонном полу и медленно умирал.

В его камеру кинули двоих алкашей. Стояла жара, запах гниющего тела был невыносим, и они стали тарабанить в двери: «Ладно, вы нас за водку посадили, но уберите труп!»

Охранники вызвали скорую помощь.

Когда «труп» стали выносить, он подал признаки жизни.

– Он вроде бы живой, – сказал врач скорой помощи, – но боюсь, что до больницы мы его не довезем.

– Забирайте и выкиньте где-то, как собаку, – ответили им «ополченцы».

Зандера отвезли в больницу и, к чести дружковских врачей, смогли не только вылечить, но и сделать все, чтобы он снова не попал в лапы палачей…

Кстати, до сих пор дело по нему расследуется. Садиста, глаза которого он запомнил на всю жизнь, арестовывали дважды. И только со второго раза он начал давать показания. Затем его обменяли на кого-то из украинских военнопленных.

А Василий Зандер еще больше окреп в своей любви к Родине. А когда недавно, на собрании проукраинской громады, его стоя приветствовали, как героя, сказал: «Никакой я не герой. В Дружковке есть люди, вынесшие намного больше, чем я – например, Олекса Тихий».

Кстати, с работы его хотели уволить за то, что он… самовольно оставил рабочее место. Только вмешательство юриста спасло ситуацию. А у товарищей по работе взгляды не поменялись. «Только я с ними уже не спорю и не говорю им: «Слава Украине!»

– Отношения у нас испортились, – говорит Василий Зандер.