Теперь, когда Владимир Путин признался, что он захватил Крым силой, а не включил его в состав Россию после свободного волеизъявления населения полуострова, вполне возможно, что все больше людей обратят внимание не только на это нарушение международного права, но и на поведение российских оккупационных властей по отношению к крымским татарам – коренному населению украинского полуострова, которые были наиболее последовательными противниками его аннексии со стороны  Москвы.

Также можно надеяться, что это внимание не ограничится теми репрессиями, которым оккупанты подвергли самых видных представителей крымских татар, таких, как Мустафа Джемилев, но коснется и того, что русские делают в отношении этого сообщества в целом. Атаки на крымских татар принимают различные формы. Это и продолжающиеся нападения на активистов или организации, которые выступают в защиту крымско-татарского народа, и создание альтернативных карманных крымско-татарского организаций, которые говорят от имени татарского народа с подачи Москвы. 

Сюда же относятся противоправные действия должностных лиц и их союзников среди этнически русских против отдельных крымских татар в попытке запугать и посеять страх в этой группе. Последнее особенно тревожно, поскольку это будет означать, что все меньше людей смогут узнать о самом факте давления Москвы на крымско-татарские СМИ или о недавнем давлении на группы, защищающие права человека в этом регионе.

Нападения на лидеров крымских татар продолжаются, хотя Мустафе Джемилеву, бывшему долгое время руководителем общины, и Рефату Чубарову, его преемнику на посту главы Меджлиса, власти России запретили въезд в страну в течение пяти лет, и они были вынуждены работать со своим сообществом через Skype и электронную почту. В воскресенье Ремзи Ильясов, вице-спикер промосковского Крымского Госсовета и один из немногих крымских татар, активно сотрудничающий с властями, обвинил их в «авторитарном» поведении и заявил, что они больше не имеют никакого права считаться лидерами общины. Эти нападки являются частью согласованной кампании по дискредитации Меджлиса, который руководил крымскими татарами, избравшими свой парламент (Курултай) еще до того, как они смогли вернуться на родину из изгнания в Центральную Азию.

Замаскировавшись, российские чиновники разгромили штаб-квартиру Меджлиса, и зачастую не проходит и недели, чтобы тот или другой из них не оскорблял крымских татар в средствах массовой информации и даже физически. Все это призвано заложить основу для массовой замены членов и руководства национальных крымско-татарских учреждений альтернативными промосковскими организациями, такими, как Kyyrem, который уже настаивает, что является единственным органом, имеющим право говорить от имени крымских татар.

То, что Москва была вынуждена была действовать на этом фронте сравнительно медленно, отражает как неизменную поддержку Джемилева и Чубарова не только среди крымских татар, но на международном уровне, так и оппозицию рядовых членов общины подобным приемам со стороны России. Не имея особых приманок, чтобы заставить обычных крымских татар изменить свое мнение об оккупации, российские власти надавали им многочисленные обещания, но не доживут до исполнения ни одного из них при аннексии Крыма либо потому, что им не хватет средств на их реализацию, либо потому, что они, возможно, пришли к выводу, что любая расходы в этом направлении – это бросание денег на ветер.

Тогда оккупанты решили испробовать метод «кнута». Они начали врываться в дома и на предприятия крымских татар, бросили вызов их праву собственности, в некоторых (хоть и не во всех) случаях, люди просто «исчезали» и, вероятно, были убиты. Это репрессии имеют два последствия, оба из которых оккупационные власти пытаются использовать. С одной стороны, они привели крымских татар в такую ярость, что некоторые из них сейчас прислушиваются к исламистским радикалам, что позволяет Москве утверждать, что эти люди становятся авангардом для ИГИЛ или талибов и, таким образом, обеспечивают еще один аргумент для тех, кто выступает против действий России в части незаконной оккупации территории Украины.

С другой стороны, крымские татары, скорее всего, больше настроены против Москвы, чем год назад, в начале оккупации, так как у них остается все меньше оснований надеяться, что оккупационные власти и центральное правительство России предоставит им помощь, которую они обещали. Это не делает крымских татар более пророссийскими, но позволят Москве утверждать, что они пытались наладить отношения, и что любые оставшиеся проблемы – это уже вина самих татар, а не российских властей. Но самая угрожающая вещь заключается в том, что русские оккупационные власти делают все это, чтобы попытаться запугать или закрыть СМИ и правозащитные группы, которые сообщают об этих событиях.

QHA, крупнейшему Крымско-татарскому информационному агентству, было вторично отказано в официальной регистрации, и оно, возможно, будет вынуждено закрыться в ближайшее время. Теперь же оккупационные власти стремятся запугать членов Комитета по защите прав крымско-татарского народа, принуждая к молчанию и угрожая в противном случае столкнуться с более серьезным воздействием. Москва, похоже, считает, что если российские чиновники жестоко обращаются с крымскими татарами, и никто не узнает об этом, то этого как бы и не произошло. На самом деле от всех тех, кто заботится о судьбе этого народа, о соблюдении прав человека в широком смысле, и международного права, зависит, сможем ли мы доказать, что надежды Кремля ошибочны.

(Перевод с английского – Ксения Кириллова).