Нет, не психиатрия. Психиатрия – это СССР. Это тогда было модно объявлять диссидентов психами и прятать в психбольницы. И в самом деле – ну, разве не психи? Кто еще будет бодаться с дубом и лезть на стену? Паранойики, психопаты, шизофренники… Нормальному человеку такое и в голову не придет. Зачем? Какой смысл?

Как и многое другое в советском наследстве, мы ничего этого толком не осознали и не осудили. Психиатры-каратели так и остались уважаемыми членами общества. А сама психиатрия – полноправной отраслью медицины...

И поэтому история повторяется. Но уже не с психиатрией, а с психологией. Ее стало модно использовать для расправы.

Ст.213 «хулиганство» – нарушение общественного порядка по МОТИВАМ разной ненависти. А кто и как эти мотивы будет устанавливать? Ясно – психологи. Ст.282 – действия, НАПРАВЛЕННЫЕ на возбуждение ненависти. А кто будет определять намерение субъекта действия: что он собирался сделать и почему сделал? Опять-таки – психологи. Кто же еще? Ну, и так далее.

Вообще-то намерение было исключительно благим – для оценки общественной опасности того или иного деяния необходимо знать мотив деятеля. Но, как и со многими другими благими намерениями, получилось «как всегда».

Способны ли психологи давать правильные ответы на поставленные следователями вопросы? Какие психологи способны, а какие не способны? Что требуется для того, чтобы дать правильный ответ: и от психолога как личности, как человека, и от психолога как профессионала, и от материала, который следователь отправляет психологу на экспертизу? Можно ли, например, установить мотив автора по тексту? И какова будет точность такой экспертизы? И много других подобных вопросов.

Ответы на них в целом известны любому сколько-нибудь состоявшемуся профессионалу. Но психологи – такой цех, который не хочет эти ответы озвучивать слишком громко. И понятно – подобный разговор чреват утратой ауры таинственности вокруг науки о душе и вокруг самих душеведов, а как следствие, чреват ущербом для репутации профессии и потерей и без того не слишком обильных средств к существованию.

И что происходит в результате? А в результате люди с очень сомнительной профессиональной подготовкой и с еще более сомнительными личностными достоинствами – люди, не отличающиеся ни излишней мудростью, ни сверхчестностью, ни безбашенной гражданской отвагой – эти люди просто обслуживают кормящие их карательные органы. При этом очень часто подменяя профессиональную оценку личностными симпатиями и антипатиями.

Изредка такие экспертизы вызывают скандалы. Обычно же проходят тихо никем не замечаемые вовсе. И понятно – живущему в стеклянном доме не следует бросаться камнями.

Знаменитой стала экспертиза по делу пуссириот. Там уровень непрофессионализма и ангажированности был самоочевиден, а дело – громким. Тогда часть профессионального сообщества возмутилась. А вот экспертиза по делу Стомахина, ничуть не более грамотная, прошла совсем незамеченной.

Если бы сообщество психологов думало бы не только о сегодняшнем дне цеха и о личных сюминутных интересах цеховиков, а хотя бы о корпоративных (я уж не говорю про гражданские) несиюминутных интересах, то ничего подобного происходить не могло бы. Потому что в истории психологии уже был такой случай. И все психологи прекрасно о нем знают и помнят.

В 20-30-х годах в СССР психология развивалась бурно. Очень бурно. И, как это всегда бывает с бурно развивающимися науками, рвалась решать самые разные задачи. Включая и те, к решению которых не была готова – ни теоретически, ни методически, ни организационно. Так возникла профессия педологов (по сути – детских психологов) с массовым внедрением несовершенных методов тестирования в области, где ошибки тестирования стоили очень дорого.

Реакцией на провалы этой практики и стало знаменитое постановление «О педологических извращениях», закрывшее в СССР психологию как науку на 30 лет совсем наглухо, и еще лет на 15-20 – «полунаглухо».

Нечто похожее обязательно произойдет снова. И, принимая во внимание наш обычай выплескивать с водой ребенка, сменяя долготерпящее ничегонеделанье малоадекватной сверхреакцией, понятно, что удар тех же грабель не будет слишком мягким. И хорошо еще, если это будет удар только по репутации.

Обслуживание карателей ради хлеба насущного по-человечески понять можно: чем еще зарабатывать на жизнь тому, кто не умеет делать ничего другого? Вот только такой хлеб на крови оказывается очень дорогим. И для самого хлебопека, и для тех, кто санкционировал его деятельность. Пусть даже – и только своим молчанием.

Народная мудрость со своими «как аукнется» давно подметила этот закон бытия. Хорошо бы его заметить и профессионалам.