В 2007 году Олега Калашникова выкинули из избирательного списка Партии регионов, напоминает в своём блоге на «Новом времени» Ольга Червакова. Выкинули с позором, чтоб публично отмежеваться от грандиозного скандала с избиением журналистов СТБ, организованного тогдашним нардепом на митинге Партии регионов. Будучи личностью упрямой и горделивой, он так и не осознал, что был неправ, так и не смог извиниться.

Помню стихийно организованный специально для извинений пресс-брифинг в кулуарах ВР. С одной стороны от Калашникова стоял покойный Евгений Кушнанев, с другой – ответственный за медиакоммуникации фракции Эдуард Прутник.

«Я извиняюсь перед Партией регионов и Виктором Фёдоровичем Януковичем за то, что стал жертвой чудовищной и хорошо спланированной политической провокации», –  кричал Калашников в толпу журналистов. После этих слов один из стоявших рядом партруководителей опустил лицо, прикрыл глаза рукой, затем беззвучно протяжно произнес: «Пи*дец».

Было начало пятого созыва – первого, избранного по партийным спискам. Тогда «Регионы» провели в Раду целую орду вышибал, водителей, массажистов и просто бывших бандитов. От всех остальных гопников с депутатскими мандатами Калашникова отличало одно: даже когда он нес совсем шизофреническую ахинею, он в нее искренне верил.

Он вообще во многое искренне верил – например, в то, что Янукович его не сдаст, посему даже после оглушительного и пока уникального в новейшей политической истории карьерного фиаско продолжал клясться на крови, убеждая партэлиту бело-синих, что он был, есть и будет верным «солдатом партии», готовым в огонь и в воду. Не помогло. Отсутствие сколь-нибудь значимых пожаров и наводнений отбросило Калашникова на маргинес политической жизни.

Но он все равно держал «слово офицера», предлагая свою готовность быть затычкой в любой дырке. В 2010-м, во время суда над Тимошенко, такая услуга оказалась востребованной – бывший партийный лузер пригодился, когда никто не захотел марать руки о сомнительную судебную разборку Януковича с политическим оппонентом. Под Печерским судом на Крещатике выросло кубло с палатками регионалов, в котором по утрам оглушительно орал марш «Єднаймося, єднаймося, всі люди сестри й браття», а со второй половины дня разило перегаром похлеще, чем в вытрезвителе.

Опальный экс-нардеп снова стал звездой эстрадно-циркового жанра. Для Януковича вопросы репутации тогда уже перестали быть приоритетом, а для Калашникова это был шанс реинкарнировать присягу на верность большому дону. Он довольствовался малым, он работал за еду с барского стола, исполнял любую прихоть, лишь бы снова не разгневать хозяина.

В этой нише он и прижился, причем, оказался очень удобным тогдашней власти: много не просит, зато отлично и с удовольствием мобилизует целевой электорат, преисполненный жаждой мести и реваншизма. Месть и реваншизм тогда были и его личными мотивами. Так совпало.

Потом чей-то политтехнологический ум придумал, что свозить в Киев на митинги можно не только экзальтированных донецких бабушек, но и молодых «братков», воспитанников спортклубов. В поисках ответа на вопрос, чья придумка и исполнение, следы расследований журналистов разных редакций сходились к СНБО и МВД, и персонально – к Клюеву (курировал не только силовиков, но и партийный штаб) и Захарченко (один из ближайших доверенных лиц Саши Януковича). До сих пор помню, как 18 мая 2013 года, во время акции «Вставай, Україно» из броневика с морковкой, раскрашенного для троллинга «Кролика Сени», вылезла ослепительная лысина старшего офицера милиции. Вылезла безо всякого стеснения и с дурацкой улыбкой. И все хором спросили: «А как целый БМП проехал через весь Киев – от Позняков до самой Софиевской площади – и не вызвал подозрений сотрудников ГАИ?» И хором сами себе ответили, указав на две вышеназванные фамилии.

Тот день обогатил украинский язык неологизмом «титушка» – по фамилии предводителя гопников, напавших на журналистку «5 канала» Олю Сницарчук. Вопреки очевидным доказательствам спланированности атаки, политические родители титушек продолжали их эксплуатировать даже после того, как «спалились» на старте.

Спустя каких-то шесть лет регионалы перестали стесняться того, что публично осудили в 2007-м. В 2013-м, после истории с титушками, стало ясно: эти люди всегда были такими, только поначалу пытались это скрывать. Один Калашников – не скрывал даже когда это могло стоить ему больших жертв. И в этом заключалась его честность. Специфическая, казарменная, но – какая была. У других не было даже такой. Ему казалось, что он – «солдат партии», а на войне все средства хороши.

Ему не хватало политического чутья и гибкости, он всегда пёр напролом. Но пёр искренне. Открыто показывая своё лицо, даже если там –звериный оскал. Думаю, если бы он побил журналистов не в 2006-м, а в 2013-м, как это сделал Титушко, его бы вместо порицания наградили. И отмазали бы от наказания, чем в случае с «Вадиком-Румыном» неприкрыто занимались и депутаты-регионалы, и придворные «журналисты» ПР. В их числе – некая Ксюша Шкода; спустя всего лишь год она оказалась заодно с вооруженными сепаратистами на востоке, откуда постила в соцсети милитари-селфи то со всякими гиркиными, то с арсеналами оружия. На закате режима Януковича привычка «демонстрировать оскал» перестала быть признаком политической недальновидности. И уже была трендом «больших и сильных». Правда, была недолго.

Калашников стал олицетворением этого тренда. Доведенным до абсолюта рафинированным носителем субкультуры гопников и маргиналов, понимающих только силу и жестокость. Поэтому ему доверили сродный труд – опеку над такими же маргиналами – легионом полупьяной «братвы», наводнившим Киев зимой прошлого года во время Евромайдана. Верить, что в истории с организацией титушек Калашников был безмолвной шестеркой, не знавшей всех "явок-паролей" – глупо и наивно.

Цепочка посредников между ним и властными випами уже не имела смысла: последние окончательно сорвались с катушек, политес был исчерпан, задачи ставились открытым текстом, без оговорок о «сохранении лица». Доверять такому, как Калашников, было необязательно, а говорить с ним – ввиду топорности предлагаемой работы – можно было максимально откровенно. Он был идеальным исполнителем для данной задачи: патологически жестокий главарь садистов, которого за зверства могли бы выгнать из Гестапо.

В феврале я официальным обращением спросила Генпрокуратуру, не хочет ли она поинтересоваться столь яркой персоной в свете расследования преступлений против Евромайдана. В начале марта пришел ответ. В документе сообщалось, что следствие проверит причастность Калашникова к привлечению «гражданских лиц» для «противодействия акциям протеста».

Означает ли это, что до меня никто не додумался обратиться к столь очевидному свидетелю – вопрос остается открытым. Гипотетическое согласие Калашникова сотрудничать со следственными органами могло бы пролить свет на заказчиков, соучастников и подельников антимайданных побоищ, сутенеров титушек, спонсоров массовых убийств. Очевидно – с громкими именами и неожиданными деталями.

Я не верю в версию, что Калашников мог шантажировать своих бывших патронов из ПР угрозой сдать их следствию. Во-первых, он был хронически труслив, хоть и скрывал трусость за инфантильной бравадой. Во-вторых, «сдать» – в чьих интересах?

Он никогда не умел вести собственную игру, и уж вряд ли за последний год обзавелся новыми политическими покровителями, раз не сподобился сделать этого даже после оглушительной пощечины с партийным списком. Он никогда не смел иметь собственное мнение. У него вообще не было ничего «собственного». Он был так устроен: даже когда его гнали, он всё равно волочился за стаей – в страхе остаться одному. Я не верю попыткам Антона Геращенко оправдать упущенного свидетеля. Мол, есть «много других свидетелей». Каких свидетелей «много»? Дворник, подметавший плакат «Беркут – наша гордость»?

Много ли вообще было таких, как Олег Калашников – с аналогичным бэкграундом, столь долго ждавшего своего звездного часа и столь свято верившего в непорочность содеянного зла? За прошедший год новой власти кто-то попытался допросить хотя бы этого? Самого яркого и очевидного?! И почему интерес следственных органов к политическим «эксам» в нашей стране заканчивается смертью фигуранта? Так совпало?

До вчерашнего вечера у Генпрокуратуры была возможность допросить не просто исполнителя преступлений против Евромайдана, но и убежденного сторонника, «солдата партии». Ввиду присущих ему трусости и недалекости он, вполне вероятно, мог бы рассказать даже больше того, на что рассчитывали следователи. Теперь его нет. На взлете политической карьеры его убрали из политики, опасаясь позора за избиение журналистов. Сейчас – убрали из жизни. По основной версии – опасаясь расплаты уже за массовые убийства. Снова совпало.