Я не считаю, что лучше поздно, чем никогда. Например, правосудие, осуществленное десятилетия спустя. Оскара Грёнинга называют сегодня «бухгалтером Освенцима». Это не значит, что он был самым главным экономом. Он просто работал в администрации и следил, чтобы и на фабрике смерти соблюдался знаменитый немецкий орднунг. Сам никого не пытал, газом лично не травил, имущества заключенных себе, если я правильно понимаю, не присваивал. Просто вел учет. И был убежденным нацистом. До поры до времени за это не судили. Потом это стали считать соучастием в преступлениях. И теперь судят вот таких вот дедов.

Грёнингу 93 года. Но есть фигуранты и постарше. Наверное, Грёнинга осудят. Наверное, дадут какой-то тюремный срок. Но я считаю, что это будет неправильно. Потому что выглядит это именно как суд над стариком. Когда он соучаствовал в истреблении сотен тысяч людей, ему было чуть за двадцать. Он был молод, полон сил, полон убийственных идей. И должен был быть осужден именно тогда. Ну или хотя бы спустя не очень продолжительное время. А получается, что судят 93-летнего старика за поступки 20-летнего юноши. Судят за взгляды, которых он придерживался давным-давно и которые уже давно не разделяет. Судят после того, как он прожил всю жизнь и ничто не помешало ему прожить это жизнь так или иначе с удовольствием. Сейчас это уже не похоже на суд над преступником.

Это выглядит так, словно с молодым правосудие не совладало, а с дряхлым дедом вот справилось. Я ни в коем случае не говорю об оправдании.

Наоборот. Пускай уж этот процесс состоится. Пускай на нем еще раз все услышат об ужасах Освенцима и прикоснутся к самой страшной странице человеческой истории. В этом и должен быть смысл процесса. С одной стороны – история. С другой стороны – ее живой и непосредственный участник.

Но в случае Оскара Грёнинга осуждение должно быть моральным. Был бы он молодым, ему могли бы дать лет двадцать тюрьмы. А сейчас ему двадцать лет не дашь.

А дать года три – получается, приравнять массовые убийства к среднему хулиганству. И посадить за решетку человека, который и так-то наверняка из дома уже не выходит. Это не должен быть процесс над Грёнингом. Это должен быть процесс над фашизмом. И таких процессов никогда не будет слишком много. Знаний о нацизме и его преступлениях никогда не будет с избытком. Про такие процессы никогда нельзя будет сказать, мол, хватит, достаточно, мы и так уже всё знаем. Но тюрьма для конкретного человека будет все-таки выглядеть как месть слабому старику. Ну, и еще одна мысль не могла не придти мне в голову. В Европе судят нацистов. Пускай даже годы спустя. У нас сталинских палачей и бухгалтеров ГУЛАГа ни судят и не судили вовсе.