В очередной раз в Молдову не пустили российских журналистов. На прошлой неделе – с канала «ТВ Центр». Собственно, сейчас уже все равно, как называется российский телеканал – они давно друг от друга не отличаются по степени вранья.

В начале второго путинского президентства с 2005 года Центр экстремальной журналистики вместе со словацкой организацией МЕМО96 проводил мониторинг телевизионных новостей, чтобы узнать уровень пропаганды и предпочтения политиков. Для нас было большим удивлением узнать, что канал НТВ, как и ТВ Центр, превращается в более пропагандистский, чем официальные государственные. Впрочем, сейчас все врут одинаково.

Съемочную группу «ТВ Центра», по версии одного из журналистов Артема Широкова, не выпустили из аэропорта Кишинева – они направлялись в Тирасполь и были задержаны из-за «неясной цели визита». У оператора при досмотре было обнаружено удостоверение сотрудника «ТВ Центра». Оба – и оператор, и корреспондент – были отправлены назад в Москву.

Реакция была незамедлительной. «Россия должна принять ответные меры к Молдове за действия этой страны по отношению к российским СМИ», – заявил председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков. Он считает, что в России должны быть продуманы меры соответствующего характера, которые могли бы быть применены по отношению к молдавским СМИ. «Нельзя оставлять такого рода демонстративные враждебные выпады без ответа», – убежден Пушков.

Мне не известно, сколько молдавских журналистов работает в Москве, думаю, что ни одного, да и вряд ли кто-то из них собирается посетить российскую столицу. Интерес Молдовы, Украины и Грузии к России и пророссийским организациям вроде СНГ или Организации Договора о коллективной безопасности пропал, особенно после того, как три страны начали процесс интеграции с ЕС.

Теперь для них Россия стала не только страной-оккупантом, но и совершенно безответственной страной, где запросто могут похитить человека, а то и убить. В списке по погибшим журналистам Россия занимает ведущее место в мире, каждый год погибают несколько человек.

Конечно, физическая опасность для журналиста – это его проблема: он сам оценивает ситуацию благодаря волевым качествам и бесшабашности. Быть иностранным журналистом в России – это надо иметь мужество. Такой всегда, например, была корреспондент ведущего грузинского канала «Рустави-2» Тамар Нуцубидзе, но и она уехала из Москвы – надоели преследования и многочисленные препятствия.

Проблемы иностранных журналистов в России начались практически сразу после прихода Путина во власть в августе 1999 года. Настырных иностранцев, совершавших поездки в Чечню, начали задерживать десятками – их допрашивали офицеры ФСБ, угрожали лишением аккредитации и аннулированием визы.

Многие мои друзья и коллеги тогда уехали из России: кто-то сразу, кто-то – чуть позже, когда поняли, что в России возрождается советская цензура и пропаганда. Самые смелые остались и работают до сих пор, но их – единицы. За 15 лет международные организации написали огромное количество заявлений, протестов и писем с требованиями прекратить преследование иностранных журналистов и расследовать нападения на них и убийства.

Об убийстве Пола Хлебникова хорошо знают в Америке, но практически забыли в России. Было бы любопытно услышать хотя бы один призыв к Путину от нынешних националистических организаций, представителей «русского мира», расследовать и наказать убийц настоящего русского человека – Павла (Пола) Хлебникова.

Праправнук русского контр-адмирала Аркадия Небольсина, Пол Хлебников приехал на историческую родину восхищенным русофилом – собирал иконы, помогал церквям, всячески позиционировал себя истинно русским. Как раз в начале второго срока президентства Путина его и убили. Расследование до сих пор не закончено. Ничего не известно и об обстоятельствах гибели в 2002 году в Ингушетии британского журналиста  Родди Скотта.

Российские спецслужбы иностранных журналистов «щадили», не так как своих  – среди российских количество убитых, избитых и раненных куда больше. С иностранцами обращались вежливо – их просто пугали, а без визы и аккредитации журналист работать не сможет. Для постоянной обработки иностранцев в МИД РФ с 1933 года работает Департамент информации и печати, в котором существует штат кураторов.

Они распределены по странам: например, один наблюдает за работой американских журналистов, другие – немецких или британских. Такой чести удостаиваются большие страны, представленные двумя-тремя десятками корреспондентских бюро. Среди руководителей этого департамента много известных советских журналистов, но есть и знаковые фигуры. К примеру, в 1990-1992 годах начальником управления информации МИД был Виталий Чуркин, сейчас представляющий Россию в ООН.

Иногда мне приходилось сталкиваться с этими кураторами на вечеринках иностранных журналистов, куда их специально приглашали, ублажали подарками – бутылками дорого виски или коньяка, выказывали им почет и уважение. Конечно, журналисты знали о том, что большинство этих кураторов – чекисты, но от этих заносчивых, сосланных на вольные хлеба потомков Дзержинского часто напрямую зависела судьба журналистов. Чекисты хитро намекали на «антироссийские» публикации, которые им присылали из российских посольств для того, чтобы кураторы поругали зарвавшихся репортеров.

Противно было наблюдать, как эти 50-60-летние неудачники запанибратски хлопали по плечу Гарри или Жана-Кристофа, подмигивали и спешно прятали в портфель подаренную бутылку. С одной стороны, у них есть возможность отчитаться за присутствие на вечеринке, с другой – получить взятку.

С приходом Путина отношение к иностранным журналистам стало еще более настороженное.

В Кремле всегда близко к сердцу принимали любую публикацию в «The Washington Post» или в «Sueddeutsche Zeitung». А иностранные журналисты были в шоке от получаемой от ИТАР-ТАСС или «Интерфакса» информации, понимая, что страна наглухо закрывается – невозможно получить информацию от агентств, невозможно поехать в регионы, невозможно добиться правдивого комментария от чиновника. Мой старый друг, корреспондент немецкого издания, который до сих пор работает в Москве, несколько лет назад отправил свою семью в Германию, но сам вынужден выполнять подписанный с газетой контракт.

У опять закрывающейся от внешнего мира России сейчас две задачи – попытаться заткнуть рты иностранным журналистам, всячески ограничивая их деятельность. И закрыть глаза россиянам, показывая по телевидению только то, что разрешено кремлевской цензурой.

При этом в Кремле при любом случае будут кричать о демократии, свободе слова и правах журналистов, напоминать о конвенциях и хартиях. Тут необходимо отметить, что за 15 лет в России не осталось ни одного независимого от государственного контроля телеканала. Все шесть национальных телеканалов превращены в странные учреждения по регуляции психического состояния населения страны.

Сейчас в России опасно работать не только иностранным журналистам, постоянно ищущим возможность не попасться на глаза спецслужбам, но чрезвычайно опасно жить той части россиян, которым надоело вранье из телевизоров.

Российские телеканалы давно превратились в спецподразделение, которое появляется на месте событий быстрее российских войск, как это уже было в Цхинвали в 2008 году, как это постоянно происходит сейчас в восточной Украине. Российские журналисты едут на «свои войны», чтобы показывать «своих героев». Если подвигов нет, репортеры их придумывают.

Кажется, пришло время, когда к российской журналистике нужно относиться как боевикам, террористам и диверсантам, как к людям, от которых исходит опасность и которые уже давно не знают принципов журналистики и не имеют ни совести, ни чести. Радует, что, наконец, это стали понимать международные организации, молчаливо наблюдавшие 15 лет за разгулом цензуры и пропаганды в путинской России. Если изменить что-то внутри России пока невозможно, то необходимо не допустить распространения этой заразы за ее пределы. Поверьте, она страшнее СПИДа или вируса Эболлы.