Я не люблю тексты оборанжевой революции. Их было морепрочитано, еще одно маленькое море –написано. Ведь в то время я отвечал заполитическую тематику в самой оранжевойгазете самого оранжевого города. Был,таким образом, сама оранжевость.

Собственно, ею и остаюсьв совершенно определенном смысле – нев том, который «Ющенко! Ющенко!», а в том,который «Кучму – геть!», и, как прямоелогическое следствие и эмоция неприятиянаблюдаемого, геть всех последующихтоже. Первая угроза, исходящая от иногорода оранжевых, - быть закопанным прямона Майдане, -  была получена сразупосле победы демократов (хоть оба словакавычить…). Это была реакция на мойматериал об инаугурации ВиктораАндреевича.

Как глубоко проработанныйшахматный дебют, тема оранжевой революцииветвится на отработанные продолжения.Упомянутое выше различие между теми,кто против Кучмы, и теми, кто в первуюочередь за Ющенко, - из типичных и легкопредсказуемых ходов.

Непременно в таких«датских» статьях содержатся пассажио предавших и переругавшихся вождях, онеоправдавшихся надеждах, о народе,легкомысленно отстранившемся от контроляза властью…  И, конечно же, рассужденияо возможности-невозможности новогоМайдана. Любой из этих тезисов запросторазворачивается в отдельный материал,– примеров тому не счесть. Стоит ли ихмножить?

Из обязательной программыи воспоминания о тогдашнем массовомпрекраснодушии. Пафос не казалсясмешным.  Мой старый добрый циничныйдруг до сих пор издевается, припоминаямне восторженный рассказ о том, какрасслабленные посетители киевскогобара вдруг как один взметнулись на ноги,услыхав из телевизора мелодию национальногогимна и, подпевая, простояли до самогоего окончания. А гимн в те дни звучалособенно часто, и его значение выходилодалеко за рамки ритуального. Друг тогдабыл в Харькове, не в Киеве, поэтому емуприходится объяснять то, что для киевлянв объяснениях не нуждается.

Стыдно ли за те высокиечувства сейчас? Нет, чего ж высокогостыдиться, для стыда имеется низкое, визбытке. Однако лишний раз мысленновозвращаться к тем событиям неловко.Слишком мы тогда открылись, что ли, авыяснилось… Нет, не зря, но при этом –неуместно.

Не люблю я тексты оборанжевой революции не только из-затого, что тема вдоль и поперек исхоженаи воспоминания болезненны, а еще ипотому, что от выводов с неизбежностьювеет безнадегой. Каждый прошедший с техпор год – время, выброшенное страной впомойку. Вопреки всем душеспасительнымразговорам, мы не стали за прошедшиевосемь лет лучше, умнее, разборчивее, -разве что злее и циничнее. А уж во чтопревратись бывшие лидеры враждующих лагерей и командиры поменьше, претендующиена то, чтобы оставаться и сейчас лидерамии  командирами… Не где оказались, аименно во что превратились.

Кстати, не улучшившеесясоциальное качество Украины вовсе неозначает, что чего-нибудь эдакое неможет полыхнуть в обозримый период, -это к возможности нового Майдана.Недовольство, накопленное обществом,уже приблизилось  к фазе насыщенногораствора, и от какой чепухи вдруг пойдетнеобратимая кристаллизация – бог весть.И никто не будет ждать, пока вожди родятсяи созреют. Другое дело, что такой массовыйпротест уже вряд ли будет стольпрекраснодушен, как тогда, и хорошо,если его последствия окажутся простопечальны, а не трагичны. Потому что тогдалюдьми двигала  вера в то, что можетбыть лучше, а сейчас, если что, орудоватьбудут отчаявшиеся и разуверившиеся.

Вернуть утраченнуюверу – задача посложнее, чем перехватитьвласть или вывести тысячи протестующихна площади. Ни новый Майдан, ни сменалиц у руля сами по себе ничего не решают.Хотя, откровенно говоря, все же лучше,чем совсем ничего.

Вот так, фраза за фразой,я написал еще один, N-ый по счету текстоб оранжевой революции. И он мне ненравится.

Леонид ШВЕЦ