Блог Ани называется«Наш Лиам». Лиам - он же Леша, ему сейчасдва с половиной, и семью он обрел девятьмесяцев назад. В двуязычной семье Кэри(папа американец, мама русская) детейназывают английскими именами: Аланна,Эйдан, - а дома зовут по-русски Алей иДаником. Так что от прежней жизни у Лешиостается имя. Остальное постепенноуходит в прошлое: когда мальчик попалк приемным родителям, он почти не говорили с трудом ходил, а сейчас лопочет и наанглийском, и на русском, понемногудогоняет в росте брата Эйдана, которыймладше на десять дней. Первый месяц Лешапанически боялся воды, не давал переодеватьподгузники, не мог жевать обычную еду.Теперь он хорошо спит, перестал битьсяголовой о стены и устраивать истерики,а из глаз, замечают родители, исчезлонедетское выражение ужаса.

Леша показался Анеочень похожим на собственных детей. «Мыс мужем всегда думали, что когда-нибудьусыновим. Когда увидела на сайте Лешу,я просто потеряла покой - каждый деньпроверяла базу данных: не забрали лиего еще».

Процесс усыновлениязанял ровно год. «Это еще быстро!» -замечает Аня. Чтобы иметь право наиностранное усыновление, нужно собратькипу документов: пройти медицинское ипсихологическое обследование, соцработникдолжен осмотреть дом, а пожарный контроль- проверить наличие плана эвакуации,огнетушителей. Потом будущими родителямизанимается иммиграционная служба,полиция, власти штата и ФБР выдаютсправку об отсутствии криминальногопрошлого. Вдобавок необходимо посетить20 часов классов приемных родителей.Документы Аня собирала одна - муж в этовремя набрал подработок, чтобы на всехватило денег: чтобы заполучить Лешу,понадобилось 35 тысяч долларов.

«За каждую часть процесса(заключения, одобрения, бумаги) нужноплатить. Часто думают, что все эти тысячиуходят в Россию чиновникам, но на самомделе у нас большая часть денег осталасьздесь, в США», - добавляет Аня: во времяразговора она постоянно подчеркивает,что и детский дом был хороший, а то, чтороссийские чиновники детьми торгуют,— миф, и судья ей понравилась: она быладействительно заинтересована, чтобыребенок оказался в хорошей семье. Многоденег уходит на авиаперелеты и гостиницу- знакомиться с ребенком прилетали всейсемьей. Российский закон обязываетсовершить два визита до суда (впрочем,увидеть ребенка можно, только когдадокументы поступят в Минобразования,и на перевод всей этой пачки на русскийуходит около месяца).

- Не хотелось в какой-томомент бросить всю эту волокиту иотказаться от идеи? - спрашиваю я.

- Нет, на войне как навойне, - отвечает Аня.

Она хоть и выросла вРоссии, в разговоре четко разграничивает«у вас» и «у нас»:

- Мне странно, что вРоссии люди искренне не понимают, почемусемья может желать усыновить ребенка,если у них уже есть свои дети, тем болееребенка нездорового. Мне кажется, простокультура там такая. Здесь другая. Здесьусыновляют очень много, и это считаетсянормальным. Я, еще когда жила в России,всегда каким-то образом была с сиротамисвязана - волонтерила, подарки помогаларазвозить... То есть я систему немножкоизнутри знала, и хотелось именно ребенкуоттуда помочь», - объясняет она свое«нероссийское» отношение к российскимсиротам.

- Никто не говорил:«Одумайтесь, зачем вам больной ребенок?»

- Спрашивали. Мнекажется, просто искренне думая о нас -мол, у вас свои, а тут еще один...

Сначала я «о высоком»отвечала, меня не понимали. Потом я сталаговорить, что хотим еще детей, но вотбеременности тяжелые, и вдруг всем сталоболее-менее понятно. Это русскому ухубыло ближе, чем просто желание дать доммалышу.

Запрет на усыновлениебьет по семье Кэри лично: «Мы бы еще разне прочь усыновить, как финансово чутьоправимся. Сначала, когда очень тяжелоадаптация шла, мы думали, что никогдабольше не сможем. Это как после тяжелыхродов больше рожать не хочется. А сейчастак радостно рядом с Лешей становится,каждый день все лучше и лучше. Ребенокожил, вот правда — ожил».

Аланна и Эйдан оченьждали появления брата, делились всем,но трудно переживали то, что все вниманиеродителей оказалось направлено на Лешу.Теперь все наладилось: двухлетниебутузы, как им и полагается, дерутсяиз-за игрушек, но, когда мама дает печеньеодному из них, сразу просят вкусненькоедля второго. «Лёша становится напористым.Если даешь одну печеньку, сразу жекричит: "Two!" ("два"). Еслиговоришь, что надо идти спать, то сразуже по-деловому вытягивает пятерню иубедительно произносит: "Five minutes!"("пять минут")» - Аня с удовольствиемописывает в блоге изменения к лучшему,а мне говорит: «Очень душно просто ужеот мысли, что меня могут не пуститьусыновлять в Россию».

Знакомых усыновителейу Ани много, и из-за принятия законамногие «застряли»: «Они уже познакомилисьс детьми, будет ужасно, если сейчас имоткажут. Некоторые детки все понимают,ждут. Я не представляю, какое это будетпредательство: они же не поймут, что этоДума ими так распорядилась, а не мама спапой передумали...»

Этапы развитияЛеши и истории о нем Аня пишет в свойблог: Nashliam.blogspot.com. Приводим одну из записей из этого блога. В ней описывается те волшебные изменения, которые произошли с Лешей в новой американской семье.

Было бы глупым молчать, имеявозможность (в отличие от абсолютногобольшинства американцев) высказатьсвое "американско-усыновительноефи" на чистом русском.

Буквыголословны. Можно запросто придумать,что ребенок в два года еле ходил, неговорил, бился головой об стены, кусался,пинался, не подпускал к себе и пряталеду по углам, как собаки прячут кости.

Авот фотографии не обманут, ибо малыша нельзязаставить искренне улыбаться на публикуили хмуриться по заказу.

А посемувот мой личный ответ в картинках. Кому?Известным лицам вроде Кабаевой, Кобзона,Родниной,  Савицкой и Сафина (которымив разные времена и по разным причинамбольшинство из нас, уверена, искренневосхищалось). Не очень известной, но ужетакой печально прославившейся Лаховой.Всем остальным депутатам, проголосовавшимсегодня "за". А также тем россиянам,которые считают, что патриотизм можетоправдывать даже такие законы, которыелишат надежды на дом и семью детей,вроде моего Лёшки.

Готовы?

Воттак наш сын выглядел в первый деньзнакомства, в ноябре 2011 года...

Безысходность в Лёшиныхглазах мы наблюдали все четыре месяца,пока навещали его в доме ребенка...

Дом ребенка был хорошим,но наш ребенок в нем не рос. Совсем... 



Дожидался квоты наобследования в лучших больницах страны,а прогресса все равно не было...

Вот такой совершеннонедетский взгляд был у Лёши в день, когдамы забрали его домой...

А так он первое времяреагировал на все новое и незнакомое...

И был таким слабым ималеньким, что от одного вида сжималосьсердце...

Особенно в контрастес "домашним" братом (который насамом деле младше Лёши на нескольконедель)...

Потом были долгие месяцыоткармливания/отпаивания/отогревания/подставитьнужное, фоты чего я регулярно публиковалаздесь. 

Через девять месяцевдома Лёша выглядит так -

Последняя фотография- сегодняшняя. Ребенок, который говорилдва слова в два (!) года, сегодня говоритна двух языках. Знает цифры, цвета иформы. Бегает и лазает, как мартышка. Нодело даже не в этом. Самое главное то,что на его лице нет сегодня даже намекана ту безысходность, которую он выражалвсем своим существом, пока находился всистеме.

Я - не самая сильнаямама. Я устаю, срываюсь и отчаиваюсьпорой намного сильней, чем многие моизнакомые, вместе с которыми мы прошлиэтот тернистый путь "американскогоусыновления".

Я восхищаюсь Ванессой,которая усыновила нашу путеводнуюзвездочку Антоху. Я восхищаюсь Ларисой,которая находит время не только насвоего сладкого непоседу, но и на помощьдругим родителям, находящимся в процессеусыновления или адаптации. Я восхищаюсьКелли, которая так любит своюкрасавицу-дочку, что надеется усыновитьв России еще раз. И всеми другимиродителями, которые не побоялись пройтиэтот путь и выйти из него победителями.

Не для себя, заметьте.А для того, чтобы у наших детей былабудущность и надежда.

Которой тысячи оставшихсятам так легко сегодня лишили...