Склады металлолома. По всему городу. Огромные, раскинувшиеся на промышленных площадках бывших предприятий. Когда-то здесь на работу шли смены: старожилы заводов ровным неспешным шагом, а молодежь все больше шумными стайками.

Теперь здесь не добывают и не изготавливают. Рваные бетонные остовы некогда градообразующих, стонут под ветрами пустынными помещениями и рушатся не оставляя шанса на то, что сюда вернется жизнь.

Бывшие рабочие с окаменевшими лицами и пустыми глазами неистово кромсают газовым резаком то, что завтра погрузят в вагоны и увезут в плавку. Смеха здесь давно не слышно. Как не слышно запаха из заводской столовой. Уже никто и не помнит, где она стояла среди этих завалов покореженного металла. И в здание административно-бытового корпуса, где был зимний сад, бухгалтерия и аппарат с газировкой тоже больше никто не спешит. Здание АБК разбито, как и все вокруг. Вторая бригада «кирпичников» (тех, кто разбирает здания на стройматериалы для продажи) заканчивает его разборку. Вместо здания куски стекла, кафеля и бетона.

Один из рабочих всматривается в то, что ему предстоит разрезать,- станок. Он бережно гладит его рукой, погружаясь в ощущения сладостных моментов тог, прошлого. На его лице появляется полуулыбка, он слышит звук работающего цеха, прижмуривает глаз, как бы подгоняя деталь, память возвращает его туда, где есть работа, зарплата, стакан бесплатной газировки в здании АБК и запах борща, которым его встретит дом после смены. Рядом бахает сброшенный в вагон металлолом. Как взрыв. Оставляя в памяти воронку и пустоту. Лицо мечтателя искривляет гримаса ненависти, и он направляет горелку резака на станочную штанину.

Он знает, что того, что иногда всплывает в его памяти, уже нет, да и вряд ли когда будет. Есть хозяин, охрана и они, мрачные грузчики. Возможно завтра, после того, как хозяин отвезет металлолом, им выдадут зарплату. Обещали! Эта мысль о том, что завтра он, как свободный и равный хозяину, купит себе сигарет, беляш и водки, дает ему силы и дальше рвать металлическую плоть...

Когда-то в 90-е так выглядел Донбасс. Некогда процветающие предприятия закрылись и были вырезаны на металлолом. Их бетонно-кирпичные остатки тоже не пропали даром. Стройматериалы б-у, из-за безденежья населения пользовались спросом.

Резали все: работающее и не работающее. Везли в Россию. Караваны грузовиков, под охраной машин ГАИ, ехали в сторону РФ. Туда же везли и бетонные плиты, кирпич б-у, но меньше. Металлолом-вот основной источник дохода «Луганских комсомольцев», милиции, прокуратуры, СБУ в то, лихое время.

Это был контрабас. Естественно, мародерство и незаконное получение прибыли. И погранцы и таможня, понимая это, за мзду, выпускала караваны машин в Россию. Кто-то потом скажет, как оправдание: «Тогда только так было можно выжить. Время было такое».

Может быть. Я не знаю. У заводов появлялись новые хозяева, которые и решали жить заводу или умереть. Рабочие этих заводов монотонно выполняли указания новых хозяев. Милиция, погранцы, СБУ, таможня, прокуратура, рабочие, новые хозяева и власть города являлись непрерывной цепочкой в едином смертоносном металлоломом конвейере.

Сажали, конечно, за вырубанные кабеля электроснабжения, снятые рельсы, украденные на кладбище могильные оградки. Кого? Безработных, голодных, ищущих любой повод заработать на металле. Они видели, как поднимаются «новые русские» сдавая цветмет, металл в Россию. И шли на кражи, чтобы прокормить семью.

Потом, когда Украина начала набирать экономические обороты, конечно, все жалели о закрытых заводах. Мужчины устраивались на шахты. Женщины на шахтные обогатительные фабрики. О ситрозаводе, швейной фабрике, молокозаводе, кирпичном и асфальтном заводе, домостроительном комбинате, цехах по переработке сельскохозяйственной продукции и других закрытых предприятиях в городе больше не вспоминали.

Город строился, процветал, рос, менялся. А потом пришли русские и «Луганские комсомольцы». 2014 год. На Донбассе о разбитых в 90-е заводах заговорили, но уже, как о политическом инструменте: их уничтожила Украина. И больше всех кричал тот, который тогда, в 90-е, работая на хозяина-металлоломщика, резал станки.

Он видел. Ему было больно. Он собственными руками убивал собственное производство, это Украина вырезала все на металлолом,- хрипел он на митинге под триколором. И толпа вторила ему.

Толпа таких же, как он, которые в 90-е молчали, когда резали город или принимали в этом активное участие. Помните? - милиция, погранцы, СБУ, таможня, прокуратура, рабочие, новые хозяева и власть города являлись непрерывной цепочкой в едином смертоносном металлоломном конвейере.

С сумрачных 90-х на Донбассе мало, что поменялось в этой цепочке. Ну, разве кто-то, из чиновников получив повышение, уехал или вышел на пенсию. А толпе нужен был враг. И этот враг, разрушивший их мечту, их заводы, по их понятиям никак не мог быть хозяином, на которого они работали в 90-е, мэром города, которого они так и не поменяли с 90-х, ментом, которого они видели в сопровождении вывозимого в Россию груза и ставшего начальником их милиции. Тем более, враг не мог быть им самим. Враг-это всегда то, на кого укажет хозяин.

Они решили уничтожить «врага», отомстить за 90-е, получить свободу и независимость, забрать себе, все, что было построено за это время. И ушли громить город. Сначала они громили чужие города. Покрупнее. Ведь там больше «олигархов». Упивались дорогими коньяками в разграбленном «Метро», привозили женам украденные в бутиках шубы и золото, набивали карманы из раскуроченных банкоматов, разбивали угнанные машины. Это был их триумф! Их победа над «Украиной». Потом, правда, большие города закончились, как и «олигархи». И они вернулись в свои, маленькие города.

Новые хозяева в их новой «стране» снова вывозят заводы в Россию. Они, правда, говорят о том, что это «стратегия», но вместе с заводами уезжает надежда трудоустроиться и получать зарплату. То, что остается от заводов, новые хозяева пилят на металлолом и разбирают на стройматериалы, и это единственное место, где сейчас можно трудоустроиться.
У новых хозяев, правда, есть и новый бизнес: сдача на металлолом военной техники. Сейчас это законно. И даже прописано в налоговом кодексе их «страны».
Правда, не всех пускают в тему. А тот, кто в «теме» сейчас миллионер. Снова в РФ идут караваны, вагоны, составы. Бизнес на металле, это новые схемы, новые перестрелки, новые аресты и новые костры из машин. Цепочка все та же: власть, милиция, таможня, хозяева и рабы, которые усердно работают, загружая КАМАЗы и вагоны мертвым металлом.

Никто не ропщет. Опасно. Да и выгодно. Опять можно вырубывать силовые кабеля на цветмет, снимать рельсы, ведь поезда в «страну» не ходят, красть оградки у покойников, вычищать брошенные слабаками, не выдержавших свободы, дома. Это бизнес. Выгодный бизнес, за который снова убивают.

Правда тех, кто стоял на митинге и бегал под триколором, в «хозяева» не взяли. И они, снова мрачно кусая губы, режут на металлолом пахнущую гарью и кровью технику чужой страны, во имя которой они подняли свою «революцию».

Да и среди «них», власти, не все так просто. Военного коменданта Свердловска «ЛНР» свои «менты» отправили на подвал, за мародерство. Разбирал Свердловский молокозавод. Понятное дело, что в их свободной стране, вряд ли что-то заработает, поэтому он молодец, ропщут его подчиненные, давал нам заработать. После его задержания молокозавод официально и законно продолжили разбирать свои «сотрудники милиции ЛНР».

В Луганске директор предприятия тоже в подвале. Незаконно скупал военную технику. Сейчас эту технику законно пилит «МГБ ЛНР». На том же заводе. Никто не спрашивает, где и у кого он ее покупал. Это опасно. Разбитой в боях военной техникой торгуют «добровольцы-освободители». За право притащить танк в металлолом сейчас стреляют. Даже русских.

Мимо трудяг с резаками, по железной дороге идет состав военной техники. Из России. К ним на Донбасс. А значит, война продолжается. Ведь русские своих не бросают.

Газовые горелки начинают гудеть сильнее. Скоро придет новая партия покореженного в боях металла, с коричневыми потеками на броне. Это хорошо. Значит, будет зарплата.

Склады металлолома. По всему городу. По всему оккупированному Донбассу. Огромные. Раскинувшиеся на промышленных площадках бывших предприятий. Теперь здесь не добывают и не изготавливают. Рваные бетонные остовы некогда градообразующих, стонут под ветрами пустынными помещениями и рушатся не оставляя шанса на то, что сюда вернется жизнь.