Я тут на днях шла по вокзалу. А там на перроне люди - вот мама встречает свою дочку. Вот девушка обнимает огромного такого солдата - своего любимого. Вот родственники, видать, к кому то приехали. И все они плачут. Плачут от этой встречи и смеются сквозь слезы, и уже поздний вечер, и так весной теплой пахнет...

И я вспомнила как в прошлом году, вот так же весной, мы снимали сюжет про двух детей - девочку-подростка и ее маленького брата. Когда война началась, их вывезли с оккупированных территорий, из приюта, и как-то впопыхах вывозили, без вещей и документов, так они и потерялись, оказались по итогу в разных автобусах, разных местах. А они совсем были еще домашние, мама там вроде была нормальная, а потом то ли заболела, то ли еще что, но остались дети не у дел, в приюте, а тут бах - война.

Мальчик этот маленький говорить еще не умел, и все просто не могли понять, чего он такой испуганный, и тревожный, будто ищет все время кого-то взглядом. А сестричка его всем на свете в своем новом интернате голову проела, что, мол, не одна я, найдите брата!

И вот, нашли. И поехали мы с этой девочкой к брату, купили ему игрушки, печенье. И это надо было видеть, как они увидели впервые друг друга. Он вначале не понял, не узнал. Она его обнимала, и гладила, по кофточке, по животику, по ручкам. Неужели это он, вправду он. И потом водила ему на ладошке сороку-ворону, и захлебывалась от рыданий.

Я потом, вроде бы, так и написала в тексте - они плакали от счастья.

А одна моя знакомая воспитательница говорит:

- Ну что ты, Галя. Разве можно плакать от счастья?.. От счастья можно только смеяться. А плачут обычно потому - что боль потери - возвращается. Вот ты потерял человека, долго плакал о нем, скучал, тебе было больно, сильно, сильно больно. А потом ты увидел его вновь, обнимаешь, гладишь, нюхаешь, неужели, неужели. И слезы текут, потому что душа вспоминает как было больно - тогда...

Не теряйте друг друга. И от счастья - только смейтесь, особенно такой прекрасной весной.