Чернобыль

Все нормально, - сказал мне в интервью ликвидатор аварии на ЧАЭС. - Нормально живем, в целом. Ну как нормально - никого почти не осталось из нашего парка - мы ж водители автобусов - нас первыми туда отправили. Помню, японцы прислали оборудование, измерявшее уровень радиации, мы поставили его на крышу автобуса, а оно не работает. Тю, думаем, а еще хвалят это японское качество, прислали нам какое-то барахло. Потом оказалось, что уровень радиации был выше, чем максимально допустимый этой аппаратурой, в сотни раз.

Нормально живем, ты не плачь девочка, нормально. Только зубов нет, вот последние 6 остались. А так нас в живых еще 17 человек.

Мой дедушка занимал одну из руководящих должностей в Сільськіх вістях, это была газета ЦК с тиражом под 2 миллиона экземпляров. Когда случился Чернобыль, дедушка пришел домой и сказал: ничего страшного не произошло, я бы точно знал. На следующий день оказалось, что в городе нет ни одного цэковского ребенка. Вывезли. Всех. Но ведь ничего страшного, да, ничего страшного.

26 апреля 1986 года я плела веночки из одуванчиков в Феофании, где лежала моя бабушка. Этот день навсегда останется в моей памяти, потому что дедуля сделал слайды. Маленькая девочка с одуванчиками на зеленой траве - сколько было таких по всей огромной стране?

Катя в 6 лет спросила: мама, что такое радиация?

Я отвечаю: Это самый страшный и опасный враг, потому что он невидимый.

Не бойся, - говорит Катя. - Мама, я всегда смогу тебя защитить. И потом, у нас столько сильных мужчин: и папа, и деда, и Саша Тодорчук, и Валерка, папа Никиты, и Никита тоже, он же мужчина, хоть и маленький... Мы победим твоего врага!

Вечная память всем папам, всем братьям и сыновьям, всем храбрым девочкам и их мамам, всем бабушкам и дедушкам, всем, кто отважно выступил против невидимого страшного зла.

Ничто не забыто, никто не забыт.