Наверное, в Украине не существует такого эксперта, который бы не охарактеризовал резолюцию № 2133, принятую в этом месяце Парламентской ассамблеей Совета Европы (далее - ПАСЕ), как впечатляющее достижение украинской дипломатии. Действительно, никогда ранее наши западные партнеры не признавали со столь неумолимой точностью факт аннексии Крыма Российской Федерацией и военное вторжение российских Вооруженных Сил на востоке Украины (п. 2 резолюции). Никогда ранее не утверждалась столь явно и недвусмысленно «полная зависимость «ДНР» и «ЛНР» от материально-технической, финансовой и административной поддержки России» (п. 5). Никогда ранее не презюмировалось, что действия России представляют угрозу для самого существования крымско-татарской общины (п. 8). И с этой точки зрения вклад данной резолюции в объективную характеристику происходящего в Крыму и на Донбассе трудно переоценить.

Политическое значение резолюции № 2133 уже успело стать предметом пристального анализа со стороны политических эспертов. Гораздо меньше говорят о ее юридическом значении. Но здесь, как представляется, перспективы не столь радужны.

Читайте также: Atlantic Council: Дипломатический прорыв Украины

Прежде всего отметим то обстоятельство, что резолюция употребляет по отношению к мятежным «ДНР/ЛНР» термин «государство де-факто» (иногда - «власть де-факто»). В международно-правовом лексиконе данный термин означает территорию, над которой новыми (чаще всего непризнанными) властями установлен полный контроль. Они выполняют все государственные функции по созданию и распределению благ, но их суверенитет не признан большинством государств. Примерами таких государств де-факто (не путать с квазигосударствами наподобие Тамил-Илама на севере Шри-Ланки или сомалийского Пунтленда) могут служить Турецкая республика Северного Кипра, Абхазия, Южная Осетия и ряд др. На статус государства де-факто может претендовать Сомалиленд, самая устойчивая часть Сомали. Но проблема в том, что подобного рода государства де-факто в глазах мирового сообщества обладают стабильной территорией и могут существовать десятилетиями. Сам факт признания на уровне резолюции ПАСЕ наших мятежных территорий именно «государствами де-факто», а не квазигосударствами, «серыми зонами» или террористическими организациями, может косвенно свидетельствовать в пользу того, что Европа все же смирилась с тем обстоятельством, что эти территории отошли от Украины «всерьез и надолго».

С другой стороны, «фишкой» всех государств де-факто является их полная зависимость от внешнеполитического покровителя. Последний, как правило, обеспечивает экономическую поддержку, которая может выражаться в прямой помощи, инвестициях, содействии в экспортно-импортных операциях и т. д. В данном случае таковым выступает Россия. Следовательно, квалификация ДНР/ЛНР как квазигосударств может быть выгодна Украине в том отношении, что бремя ответственности за все происходящее на этих территориях, по мнению ПАСЕ, должна нести Россия в силу самой природы квазигосударства, не способного существовать без поддержки внешнего актора.

Подчеркнем, что в западном юридическом мире все эти оттенки и смысловые нюансы («государство де-факто», «квазигосударство»), разница между которыми зачастую неуловима уху рядового гражданина, являются не семантическими тонкостями, а некими юридическими характеристиками, игнорировать которые уже нельзя.

Второй момент заключается в том, что применительно к способности России влиять на спорные территории ПАСЕ использует термин «эффективный контроль». «В отношении Крыма, - говорится в резолюции, - российское военное присутствие и эффективный контроль были официально признаны российскими властями. В отношении «ДНР» и «ЛНР» эффективный контроль подтверждается хорошо задокументированной ролью российских военных во взятии под контроль и контроле этих регионов, несмотря на решительное сопротивление законной власти Украины...» (п. 5).

Концепт «эффективный контроль» впервые был апробирован практикой Европейского Суда по правам человека в Страсбурге (ЕСПЧ). За долгие годы своего существования просвещенному страсбургскому правосудию удалось выработать определенные критерии эффективного контроля. Для нас представляют интерес, как минимум, двое из них.

Во-первых, эффективный контроль может быть признан, если применение силы представителями государства, действующими за пределами его национальной территории (в нашем случае - России), может вследствие этого поставить проживающих там индивидов под контроль со стороны государственных органов или армейских подразделений такого государства. Следовательно, в случае возникновения какой-либо конфликтной ситуации между жителями и агентами государства-оккупанта ответственность должно нести не то государство, в состав которого формально входит мятежная территория, а то, которое осуществляет контроль - хотя бы и временный - над проживающими там индивидами.

Во-вторых, эффективный контроль над территорией за пределами своей страны может иметь место в результате законных или незаконных военных действий. Причем согласно практике ЕСПЧ (Аль-Скейни и другие против Великобритании, Аль-Джедда против Великобритании) обязательство по обеспечению на такой территории прав и свобод возникает на основании факта такого контроля, вне зависимости от того, осуществляется он открыто, через собственные вооруженные силы или посредством подчиненной местной администрации. Если факт такого доминирования над территорией установлен, нет необходимости определять, осуществляет ли государство детальный контроль над политикой и действиями подчиненных ему местных сепаратистов. Правовое значение резолюции ПАСЕ как раз и состоит главным образом в том, что, по выражению И. Тышкевича, «старейший на континенте межпарламентский орган» продемонстрировал свое отношение (пусть и не единогласное) и свое видение эффективного контроля над оккупированными территориями со стороны России. И такое видение однозначно выгодно Украине.

Читайте также: Резолюция ПАСЕ: новые возможности для Украины

Вместе с тем возникает вопрос: связаны ли в последующем международные юрисдикционные трибуналы (тот же ЕСПЧ или Международный уголовный суд в случае ратификации его Римского статута Украиной) данной резолюцией ПАСЕ, как об этом поспешили заявить некоторые эксперты? К сожалению, ответ должен быть отрицательным, поскольку в практике Страсбургского Суда бывали случаи, когда судьи не соглашались с трактовкой тех или иных обстоятельств, ранее интерпретированных какой-либо международной организацией. Скажем, в первом деде Ходорковского и Лебедева против России ЕСПЧ отказался признать политическую подоплеку уголовного преследования, несмотря на вынесенную по этому поводу резолюцию ПАСЕ. В свою очередь, подобное поведение Суда вызвано так называемым «автономным толкованием понятий», суть которого сводится к тому, что в конкретных обстоятельствах дела Суд не считает себя связанным тем, как законодательство государств-участников или международные организации понимают и квалифицируют правовые понятия, использованные в их актах. Ведь в контексте Евроконвенции 1950 г., на страже которой стоит ЕСПЧ, эти понятия могут иметь несколько иное содержание, объем и место. Иными словами, признание ПАСЕ эффективного контроля, осуществляемого Россией над ДНР/ЛНР, еще не означает аналогичного признания со стороны ЕСПЧ.

Кроме того, несложно спрогнозировать, что в ближайшие годы ЕСПЧ будет буквально завален огромным объемом противоречивой информации, исходящей от заявителей и двух государств (в настоящее время жители, пострадавшие в результате боевых действий, подают свои жалобы против России и Украины одновременно), а также информацией, которую он получит, не исключено, в ходе собственной миссии в регион. И в этом отношении Суд получает уникальную по украинским меркам возможность сослаться фактически на любую информацию, которая покажется ему убедительной. Это может быть резолюция ПАСЕ, а может - справка из Википедии. Не случайно, в последние годы - хотя в это и трудно поверить - получил широкое распространение феномен trial by Google - «суд посредством поисковой системы Гугл». Ведь доступность множества данных в сети Интернет кардинальным образом меняет процесс принятия судебных решений и делает его более деформализованным, благосклонным к самым разным источникам информации, зачастую непроверенным или вовсе содержащим ошибочные сведения, фабриковать которые россияне всегда были большие мастера. И «чья тут возьмет» предугадать крайне сложно, если вообще возможно.

Резюме: Несмотря на свое нетленное политическое значение, благоприятные последствия резолюции ПАСЕ для Украины в юридическом плане несколько преувеличены.