Первое марта в моей жизни - это особенный день.

Это день, когда моя жизнь окончилась.

Первого марта 2014, в солнечный тёплый день, я шёл в военкомат Святошинского района.

На самом деле я не шёл. Я почти бежал, задыхаясь от злости, ненависти и какой-то детской обиды. С правой стороны от меня промелькнул стадион "Темп", с левой - магазин, в котором в детстве наливали молоко в свою тару, и всё это было такое знакомое, такое щемяще родное, и такое беззащитное. Перед моими глазами стояли кадры аннексии Крыма, мордатые, холёные, здоровенные амбалы в футуристически выглядящей форме, которые пришли и забрали. Пришли и забрали, потому что смогли. Потому что право сильного.

Потому что плевать они хотели на всё, кроме пули. И наши растерянные ребятишки в мешковатых бушлатах, выглядящие на их фоне просто позорно.

Читайте также: Украинский солдат сейчас грузнет в грязи на Донбассе, чтобы мы радовались весне - участник АТО

Урок. Чёткий и внятный урок - у кого автомат, тот и прав. Сломать систему сдержек и противовесов, формировавшуюся десятилетиями, оказалось делом одного дня. Одного наглого, хамского, и такого по-русски безумного дня. 

Сила. Наглость. Готовность. Расклад за столом поменялся, как только один из игроков достал обрез. Знаете, в чём нюанс использования оружия? Если оно появляется у одного из игроков, оно должно очень быстро появится у всех остальных, потому что игры кончились, и началась пальба.

Хочешь жить? Будь сильным, злым и страшным. Добро пожаловать в новый дивный мир.

Очень многие тогда не усвоили этот урок. Вскоре они умерли. Большинство не поняло его до сих пор, и их шансы выжить всё ещё сомнительны. Мне хватило одного дня. Спасибо, господа россияне, я всегда быстро учился.

Я наврал жене какой-то бред что иду "проверить свои данные", и побежал в военкомат. Я помню каждый метр этого пути, и даже сейчас, когда пишу эти строки, меня потряхивает от отголосков того гнева, страха и ненависти, которые я тогда испытывал. Но во время этого короткого пути происходила удивительная трансформация, словно с каждым шагом с меня слетала какая-то верёвка, опутывающая мои действия всю жизнь. Странно, но после принятого решения я будто расправил плечи. Я до сих пор несу последствия этого решения, и шоу даже не думает заканчиваться, но это наверное был тот самый миг перерождения, о котором грезят всякие ведические типы...и он был в чём-то прекрасен. Принять решение - и нести за него ответственность.

У военкомата я встретил группу мужчин разного возраста, которые курили, погружённые в свои мысли, и это меня смутило, но буквально на секунду. Ворвавшись внутрь здания я уже рисовал себе всякие картины из Цельнометаллической оболочки, но встретила меня только сонная тётя на проходной, которая на мой вопрос "Ну....ээээ....я хотел бы....записаться воевать...наверное" устало ответила, что никто ни с кем не воюет, не собирается, сегодня выходной, и вообще неплохо было бы мне перестать наваливаться на подоконник и идти домой.

Ух, вот это был холодный душ. Увертюра 1812 года, звучавшая в моей голове, сменилась тупым и тоскливым бессилием, знакомым по предыдущим посещениям государственных учереждений.

Я вышел из здания и закурил. Ситуация складывалась идиотская, мой светлый порыв души разбился о серые скалы действительности, грозя обратиться фарсом. Ну не идти же домой, в самом-то деле! Очевидно то же самое думали мужчины вокруг, которые постепенно начали расползаться от пятачка, сокрушённо вздыхая.

И тут в мою жизнь пришёл его величество случай. В этот раз случай принял обличие подполковника М, который внезапно нарисовался из каких-то глубин бюрократической машины, и пригласил всех оставшихся присесть на втором этаже на стулья и ждать, пока он выяснит, что с нами делать.

В коридоре нас было человек 10. Большую часть из них я не запомнил, но всех нас объединяло одно - печать мрачной решимости, злость и какая-то растерянность.

Вскоре подполковник М вышел из кабинета и предложил нам проехать в городской военкомат, где, возможно, придумают, что делать дальше. Больше всего меня поразило две вещи - изумлённый вид этого подполковника и то, что он повёз нас в военкомат на своей машине. Сидя в ней я и сделал это фото. Там он сдал нас коллеге и, облегчённо вздохнув, пожелал удачи и умотал.

Ооооо, что я увидел в городском! Там я окончательно убедился, что не принадлежу к кучке городских сумасшедших. Там была уже полноценная ТОЛПА, о да. И вид этой толпы, подтверждение, что я не одинок, был так радостно трогателен, что я тут же проклял себя за сомнения и влился в процесс.

Всё выглядело следующим образом. У поставленных рядом столов сидели офицеры, вызванные на службу из дому, которые совещались о каких-то военных делах, а перед ними, как перед волнорезом, волновалось людское море ребят, периодически требующих оружие, танки, транспорт и немедленную отправку в Крым, и это море каждый раз разбивалось о непреклонное "подождите", и откатывалось назад. В конце концов какое-то решение было принято, нас начали записывать на обычный листик, и пропускать в актовый зал. Там перед нами выступил Главный и Самый Важный Военный, который как дважды два расписал следующие тезисы:

- мы молодцы, и все в шоке

- Україні, на хвилиночку, Слава

- военкоматы переводятся на штаты военного времени, и нас решено использовать в качестве докомплектования недостающих солдат

- когда это произойдёт непонятно, поэтому сейчас нам скажут кто в какое подразделение распределён и мы можем быть свободны

- тут ещё вроде объявлены некие загадочные военные сборы резервистов, поэтому всё окончательно запуталось

- мы молодцы, но после оглашения подразделений нам желательно быстренько запомнить своего гипотетического командира и свалить отсюда

Да, это был удар. Героические сражения за Родину снова откладывались на неопределённый срок, и получилось, что весь мой героизм закончился на этапе записывания своего номера на листочек.

Мою фамилию выкликнул невысокий майор. Моё внимание привлёк тот факт, что другие выкликали по 10-15 фамилий, тогда как он кроме моей вызвал только одну фамилию. Протолкавшись к нему, я представился, и спросил, что же мне делать дальше, на что получил ответ "ждите звонка, если он будет". И я ушёл.

К метро я шёл с группой ребят, с которыми мы ехали вместе. Как-то инстинктивно мы держались вместе, нервно пересмеиваясь над идиотизмом ситуации. Назову их условно (любое совпадение случайно, да).

- Да, что-то не вышло у нас с героической погрузкой и отправкой - сказал Б, интеллигентного вида парень в очках.

- Я тоже себе как-то иначе всё представлял - ответил я - более...динамично, что ли.

- Ти в армії служив? Тут завжди так. Це ж Армія! - изрёк Д, простоватый чувак, похожий на водителя маршрутки, и махнул рукой, показывая масштаб событий

- Нет, я не служил - застыдился я

- Ну от, а я служив. Старший сержант, і менше ніж на замка не погоджуся, я тому офіцеру так і сказав! - начал сходу строить свою карьеру Д.

- Да пох*й. У меня дома скандал был всю ночь, жена истеричила как дурная, я все горшки побил, припёрся сюда, и что в итоге? Как идиот иду домой. Будь всё проклято, тут каждая минута на счету, какого чёрта они волынку тянут - горячился самый взрослый из нас Ж, мужчина лет 40-ка в дорогой куртке с меховым воротником.

- А я своей сказал что иду кое-что уточнить, почти и не соврал. Щас приду, буду сдаваться - пошутил я и повернулся к Д - слушай, а кто такой замок?

Д молчит, презрительно сопя в мою сторону. Мне становится стыдно.

- Это замкомвзвода, мы на кафедре учили - вклинивается Б и поправляет очки.

Доходим до метро и прощаемся. Д жмёт мне руку и ещё раз зачем-то напоминает: - Мінімум замок! Мінімум! Я їм так і сказав!
Я решаю не лезть в метро, а пройтись немного пешком. Я иду.

Читайте также: Фарш із окупантів: нова таємна зброя українських бійців. ФОТО, ВІДЕО

Я ещё ничего не знаю.

Я не знаю, что через две недели стану солдатом отделения личного состава и получу доступ к массиву информации, которая позволит мне узнать судьбу моих первых военных товарищей.

Я ещё не знаю, что подполковник М станет моим хорошим другом, и будет периодически напрягать меня поиском пропавших бойцов.

Я ещё не знаю, что Ж через две недели попадёт в учебку, где его поселят на один этаж с парнем с открытой формой туберкулёза. Вся рота уедет на карантин, где из-за сырости и холода он, в силу возраста, простудит почки и будет комисован по здоровью, не сделав ни одного выстрела.

Я ещё не знаю, что очкастый Б станет отличный командиром взвода и будет воевать, пока в августе не поймает осколок мины. Его будут хоронить половиной Святошинского рынка.

Я ещё не знаю, что Д никогда так и не станет замкомвзвода. Мы будем служить вместе. Несколько месяцев он будет дуться на судьбу, тягая на себе РПГ, а затем сойдёт с ума от постоянных обстрелов и дезертирует, сбежав с позиции. А через полгода, худой и пьяный, он будет стоять на пороге моей квартиры, протягивая моей жене коробку конфет, прося чтобы я прикрыл его и не передавал дело в военную прокуратуру. Я буду до сегодняшнего дня ходить мимо его двора со смешанным чувством жалости и тоски.

Я ещё не знаю ничего кроме того, что фактически отдав своё тело стране, я стал по-настоящему свободен.

Первое марта. День, когда мы стали солдатами.