Абсолютно правдивая история о разнице родов в Москве и Мадриде. Не розжигания для, а ради информации. (На фото наша районная больничка в Подмадридье).

Первого ребенка я решилась родить аж в 29 лет. Дело было в одном из лучших в роддомов города Москвы. В карте мне написали «старая карга», и отправили в патологию.

Мне выдали монструозную рваную до пояса ночнушку (воизбежании антисанитарии), побрили тупым многоразовым станком вместе с эпидермисом (так гигиеничнее), и отправили делать укол с но-шпой.

В коридоре на сквозняке сидела целая пузатая гвардия в рваных выцветших, но хорошо продезинфицированных ночнушках, и ожидала одинаковых уколов. На мой вопрос, почему всем колют одно и тоже, мне всадили шприц без предупреждения. Потом медсестра выдрала его вместе с половинкой жопы, и убила меня оскароносной фразой:

— Потому что здесь «Патология», детка. Здесь я решаю!

И я поняла, что с местным шерифом связываться не стоит.

Читайте также: Топ самых популярных "страшилок" о родах

На следующее утро меня отправили мыться в такой душ, что мне пришлось на шлепанцы намотать два целлофановых пакета и удивиться, как по-разному мы понимаем слово «антисанитария». В воздухе смешались канализационная вонь и густой запах хлорки, и если бы мне вздумалось вдруг упасть в обморок, нашли бы меня не раньше Рождества, потому что в это крыло, судя по склизкой плитке, боялась забредать даже уборщица.

Дальше была «родилка», в которой мне кололи разные уколы и приносили на подпись бумажки, при этом заставляя обходить комнату крестным ходом. Все это время я маршировала в ней одна, и по-моему, пела военные песни. Когда я позже посмотрела на дату рождения моего ребенка, я поняла, что ходила и пела я целые сутки. Впрочем, тогда мне было абсолютно все равно.

Мой упрямый ребенок, несмотря на песни, не желал облегчать их работу. Поэтому, когда они, наконец, подключили меня к мониторам и оказалось, что Дан почти не дышит, они решились на экстренное кесарево.

Прибежала анестезиолог и стала орать, чтобы я не дергалась. Отличное и весьма здравое пожелание после той тройной дозы окситоцина, что они мне вкололи. Мы с моим животом ходили ходуном, причем в разные стороны.

Поэтому шприц с эпидуралкой она воткнула наугад, жестом олимпийского метателя копья. Туда, где по моим прикидкам находится чакра с Кундалини, но никак не позвоночник. Поэтому для меня все кончилось общим наркозом, под крики выбежавшей из операционной хирурга, которая тоже обращалась ко мне:

— Вы че, сегодня, все надо мной издеваетесь??? Операционная занята и это моя девятая за три часа операция. Где я тебя буду оперировать, в туалете???

Слава богу, что в этот момент мне надели маску, и я отрубилась.

Акушерка навестила меня в реанимации, держа кулек с огромными ресницами, и сказала, что все у малыша хорошо. А мне … сделали небольшое отверстие в позвоночнике и поэтому в течение двух-трех недель я не смогу вставать. А потом все само пройдет…

Фигня, по сравнению со счастьем материнства, подумала я и отрубилась еще на двое суток. В целом, в реанимации мне понравилось. Там были красивые и сильные медбратья, которые носили меня в туалет на руках. При этом я думала:

«Уместно ли мне обнимать их за шею, ведь мы даже не знакомы».

Читайте также: Чем кормят рожениц в Японии. Удивительные фото

Своего сына я за эти дни так и не увидела…

Потом меня уже возили на каталке, и на каждом этаже завотделения мастерски от меня избавлялись. На последнем по счету, первом этаже главврач посмотрела на меня строго и указала пальцем в окно:

— Это морг, голуба! Больше тебя вести некуда, поэтому если вздумаешь симулировать и жаловаться… Ты и так тут лежишь из милости, у нас отделение писек, у тебя с головой плохо!

Затем меня навестила моя акушерка, и спросила, когда мне делали перевязку.

— Какую перевязку? — переспросила я.

— После полостной операции, — прошипела она и села мимо стула.

Оказалось, на эту самую перевязку надо было ходить к медсестре, ну а раз я сама ходить не могла…

Тут же, как из-под земли, нарисовалась каталка, и меня быстро помчали по коридорам. Куда они так торопились непонятно, ведь с момента операции уже прошла неделя. «Зажило как на собаке» — с облегчением сообщил хирург, недобро переглядываясь с медсестрой и акушеркой.

В конце второй недели тревогу забила моя тетушка из Нью-Йорка. Ее муж, главврач огромной больницы, сказал, что так быть не должно. Что если я не хожу, около меня должна сидеть бригада невропатологов. После трехчасового телемоста между Нью Йорком, Тель Авивом и Франкфуртом, где все его знакомые разнопрофильные специалисты обсуждали мое незаживающее позвоночное отверстие, они куда-то позвонили и мне прислали бригаду невропатологов.

Которые, впрочем, пожали плечами. И хотя они ставили меня на ноги, а я упрямо падала головой в пол, они меня не забрали, объяснив, что у меня ребенок, а у них антисанитария.

Полежав там три недели без всякого лечения, я обзавелась криминальными связями. Бывалые обитатели «Паталогии» сдали мне своих дилеров из числа медперсонала, и с обезболиванием проблем не стало. Двести рублей стоили волшебные таблетки, после которых не болело ничего, зато в палате появлялся кинозал на потолке, где в режиме нон-стоп крутили классные музыкальные клипы с анимацией из ЛСДшных трипов.

Я всегда старалась держаться подальше от мира тяжелых наркотиков, поэтому не сразу догадалась, что у меня глюки. Об этом мне сообщили соседи по палате, которые сначала ржали, а потом дружно побежали за медсестрой.

От таблеток пришлось отказаться и вот однажды… голова моя болела так, что я спросила неходячую соседку по палате с промежностью, зашитой в стиле «пэчворк»:

— Ты мертвецов боишься? Если боишься, и не хочешь спать рядом с одним из них целую ночь, ползи за врачом, потому что я, кажется, умираю…

Прибежала медсестра. Стала совать мне танометр, потом нашатырь и истерично звать дежурного врача. Потом раздался топот дежурного врача и его мелодичный мат:

— У вас, суки, смертные случаи в отделении были???!! Ну так будут!!! Почему мне, блеать, не сообщили, что у вас в отделении тяжелые???!!!

Доктор был бухой, дышал на меня отличным виски, и я была на седьмом небе от счастья, потому что поняла: мной занимается профессионал.

На утро оказалось, что это был прекрасный хирург-реаниматолог, отовсюду уволенный за пьянство и подменявший всех, кому не лень на ночных дежурствах. Конечно неофициально.

Но он спас мне жизнь.

Не буду углубляться в нудные медицинские подробности и хитрые манипуляции, которые он произвел над моим телом.

Он ставил какие-то трубки. Откачивал какую-то жидкость. Подвешивал мои ноги почти вертикально. А я наслаждалась густым запахом качественного спиртного.

На следующее утро я смогла самостоятельно встать. А через три дня я, обнимая свой драгоценный сверток, бегом сбежала домой.

Вторая моя беременность случилась в 38, в Испании, в возрасте, в котором уже становятся бабушкой, но в моей карте это никак не отразилось.

«Самый лучший возраст» — улыбаясь, сказала мне гинеколог и скрупулезно записала все данные в компьютер. Мой муж сидел рядом, и это он отвечал на все вопросы обо мне и о себе, но врач упорно продолжала задавать мне вопросы «об отце ребенка». Из кабинета мы вышли, покатываясь со смеху.

Мой муж привез меня в роддом глубокой ночью и все мои вопросы о бритье и клизме, медсестры встречали гомерических хохотом.

Потом мне объяснили, почему:

— Вы когда-нибудь стреляли из водомета? А из говномета? Пробовать не советуем. Тем более, что говнометом будешь ты!

«Какая антисанитария», вздрогнула я, но в глубине души возрадовалась, вспоминая бритву из своих первых родов. Ей до меня, наверное, выстругали не одно Буратино, и увечья, которые мне нанесли ей, не сравнимы даже с самим кесаревым.

Муж поехал отвозить сына к бабушке, и меня поселили в отличную современную палату, где, О чудо! был телек, вай-фай, собственный душ и туалет и волшебный звонок для вызова персонала. А между тем в моей палате без дела и с траурными лицами тусили медсестра и дежурный врач.

Выяснилось, что они пришли мне оказывать … психологическую помощь! Потому что я рожаю без мамы, мужа и подруги!

От моего истерического хохота я и правда чуть не родила, прям в их присутствии.

Наконец появился будущий отец, расположился на своем личном кожаном диване, включил компьютер и тоже попытался оказать мне психологическую помощь, на что был послан уже самыми настоящими словами:

— Если не можешь родить за меня, то лучше не лезь.

В «родилке» никто не гонял меня кругами. Муж мой развлекался, собрав в группу всех родственников в Вотс Аппе, и радуя их моими уродливыми фото в ночнушке и шапочке.

Читайте также: Муж обиделся, что жена изменилась после родов

Не обошлось без осложнений и один шов мне все же наложили. Но находясь в полном сознании и под качественно поставленной анестезией, я видела до мелочей слаженную работу медиков, и Дэвид появился на свет в полном порядке.

Где его, прямо в теплых простынях, немедленно сунули в руки папаше, которому впору самому было оказывать срочную медицинскую помощь.

Счастливому отцу полагался оплачиваемый месячный отпуск в связи с рождением ребенка, поэтому от домашних забот я была избавлена полностью. И все же пару раз я пожаловалась мужу обиженным тоном:

— В Москве к младенцам приходит врач на дом, и бесплатно дают три кило байковых пеленок, которыми следующие десять лет очень удобно мыть пол!

Но он списал это на родильную горячку.