Казарма стояла спиной к столовой и полевой кухне. В нашей комнате на 120 человек было всего несколько маленьких окошек, на втором ярусе сетчатых кроватей становилось трудно дышать. Каждую ночь я ворочался, скрипел этими древними, как брови Брежнева пружинами, все пытался заснуть и не думать о том, как же там сейчас дома пылятся мои полки с книгами и коробки с кассетами.

Подо мной спал мой новый друг Вадик. Как боевой дзюдоист, Вадик имел привычку не замечать людей плечами, хотя делал это не со зла, а просто потому, что не ощущал свои габариты. Вадик был добрый, сминал банку "сгухи" пальцами и при этом мечтал играть в "КВН". Он вырубался сразу после крика дневального "Ааатбой!" и храпел так, что лежавший рядом курсант Разенков парил в воздухе от этих потоков из вадиковских ноздрей.

К концу третьей недели жаркого полигона, муштры на плацу и бессмысленного щипания травы около плаца, я понял: еды мало. Я закрывал глаза и мимо меня плыли колбасы, копченые сосиски, золотые куры гриль, белые пушистые хлеба, салаты оливье, наполненные майонезом, вздутые селедкой "шубы", шкворчащее сало на загорелой картошке, пакеты с молоком, серые, как гуси паштеты, огромные розовые кровоточащие соком помидоры и пупырчатые огурцы. Когда я открывал глаза — из ржавых черпаков наливали кипяток с остатками разварившейся пшенки.

Читайте также: Система зацікавлена, щоб наші діти в школах їли лайнову їжу – Заслужений вчитель України

Пару раз прикусив язык во сне, пережевывая мнимую еду, я не выдержал и разбудил Вадика: "Мы должны пойти к столовке и взломать лотки с хлебом. Сами наедимся, своим раздадим и на утро останется".

Вадика долго уговаривать не пришлось. Под предлогом "ночной оправки" мы прошли мимо дневальных, миновали патруль и принялись шкрести скрепками китайский замок на "хлебницах".

Как мы не ковыряли его, подражая великим медвежатникам, как мы не пыхтели, через пару часов толку было мало. Вадик обиделся, сдавил замок руками. У замка лопнула дужка. Дверь со стоном открылась. Внутри были только крошки. Крошки на всех 8 полках.

Мы сгребли крошки в уставные майки и вернулись в казарму. Курсант Разенков был из Купянска и под кроватью хранил два поддона сгущенки. Объяснив Разенкову, что теперь его сгущенка для родины важнее, (а родина в данном случчае это я и Вадик), мы пооткрывали банки и всыпав туда крошки от хлеба стали давиться этим нектаром. Я захлебывался сгущенкой, пытаясь утолить это больное чувство голода. Через час нас уже тошнило от приторного вкуса. До подъема оставалось 45 минут.

Читайте также: Грустная правда о питании в СССР

Злые, с красными глазами, не выспавшиеся, мы, волоча хлястики от берец, тащились с Вадиком на построение на плац. Полковник Компаниец объявил: "Сегодня к нам торжественно прибыл поддержать боевой дух вас, курсантов, министр МВД, Юрий Луценко". Луценко закашлялся и подошел к трибуне. "Тыщи куйсанты! Здьявия жеяю! От сегодня и до конца вашего куйса молодого бойца, каждый из вас получит по тьи банки сгущенки в день! Допойнитейно и без всякого счету!".

Я посмотрел на Вадика, лицо его зеленело, как пузо трупной мухи. Сдерживая тошноту, Вадик проглотил слюну и сказал: "Ты бы еще, бл*дь, крошек в пакетах нам привез".

Луганск. Хорошее. 2005-2007