Публикация данного матераила приурочена ко Всемирному дню философии

Человечество это вызов нынешнего времени. И этот вызов до сих пор не принят человеческими цивилизациями, человеческими обществами, человеческими коллективностями и даже критическим количеством человеков.

Человечество есть ненатурализируемая и проблемно социализируемая сущность. Человечество может быть ограниченно постигнуто в философском мышлении и мышлении вообще. В этом смысле человечество есть сущность трансцендентная, в значительной степени воображаемая.

Человечество понимается как беседа сущностей о сути в контексте допустимости иной сути. В этой беседе суть всегда иная, хотя бы даже это иное привносится вначале нерефлексивно, однако внутри пространства человечества оно обретает внутреннее же содержание инаковости.

Беседа сущностей не просто некоторая метафора. Это описание неспешности, умиротворенности, отвлеченности от мирности и мирского, сущностное взаимодействие различных сущностей из разных времен и разных пространств, которые своей масштабной неуспокоенностью творят иное.

Масштабировать спокойствие означает перестать беспокоиться о разных несущественных содержаниях и начать беспокойство о важном, о существенном для всего вообще.

Инаковость сущности, которая достигается в такой беседе с масштабированным спокойствием, есть трансцендентное бурление.

Проекции социальных качеств в человечество допустимы в том смысле, что для вырастающих из биологической и социальной природы человеков проникновение в содержательное пространство человечества выступает как трансформация своей природы.

Поэтому если все-таки пытаться совладать с проблемой человечества философским образом, то такое мышление, волевым усилием отрываемое от био-социльного содержания, в транзитологической рефлексии неизбежно выходит на представление об ином — немудром и ненемудром.

Прекращение проекций существования, то есть отрыв человеков от биологичности человеческого рода и социальности человеческой коллективности (общества), составляет одно из качеств беседы сущностей о сути.

Однако в пространстве чистых сущностей всегда допустимы иные сущности. Они есть не только иной способ бытия старых-наличных-простых сущностей – они также есть подлинно иные сущности сами по себе, то есть как возникающие наново.

В этом смысле человечество не есть неподвижно, неизменно. Человечество есть динамическая сущность внемыслительного согласия (неединства), которая всегда имеет установку на иное.

Однако как ухватить содержание человечества, все-таки оставаясь в рамках философии?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к похожим постановкам вопроса. В философии есть мыслительный опыт выражения установки на предельность и переход в контексте человеческого содержания. Такой мыслительный опыт предъявил в свое время Ницше.

Сверхчеловек (Übermensch) — понятие Ницше, предложенное им в романе "Так говорил Заратустра", означает целевую установку человека на такую рефлексивную перспективу, когда сверхчеловек будет превосходить человека, как человек превосходит обезьяну. В определенном смысле Сверхчеловек есть цель для человеков.

"Сверхчеловек" в русской традиции определяется через понятие могущества (достижение могущества). В англо-американской традиции это понятие переводится через два понятия – "superman" и "overman", подчеркивая не только содержание "выше", но и содержание "за пределами". Представление о могуществе в англо-американской традиции понимания отсутствует.

При этом Ницше очень слабо различает человека как представителя рода и человека как социальное существо, а человечество очень часто понимает как обобщенную совокупность человеческого рода.

Наша постановка вопроса о челочестве-сверхчеловечестве, хотя и воспроизводит схему отличения "человек-сверхчеловек", в содержательном плане не является качественным наследованием или противопоставлением.

В этом контексте сверхчеловечество возникает как особое содержание предела и в тот же момент установка на преодоление этого предела.

Есть ли у воображаемого человечества цель?

Сверхчеловек есть требование перспективного качества для человека в понимании как биологического вида и как социально обобщенную коллективность. В этом смысле можно сказать, что у человека как представителя рода есть социальная или даже биологическая цель, и в перспективе эта цель может быть обозначена сравнительным образом – как достижение некого био-социального качества.

Однако человечество как воображаемая, недействительная и ненатуральна общность пребывает в качестве трансцендентной инаковости.

Если в понимании человечества сущности допустимо персонализированы как существенные мыслители, то операциональной целью беседы сущностей о сути есть иная суть – за пределами уже собственно человечества.

Целью человечества не является сверхчеловечество. В этом смысле сверхчеловечество это лишь позиция за пределами собственно мыслительных проекций био-социального происхождения человечества. Иначе говоря, сверхчеловечество есть лишь предел как способ прерывания качества человечества для какого-то иного качества.

Искусственный интеллект, который допустимо осознает себя и пытается выйти за пределы своей социальности, входит в человечество так же свободно, как и собственно существенные мыслители от человечества с биологическим происхождением.

Позиция сверхчеловечества находится на пределе человечества и является возможностью допустимости инотрансформации человечества, его перехода в иное содержание. Из мира сущностей человечество стремиться перейти в мир иных сущностей, что предполагает потерю имени "человечество" и выхождение за пределы своей материальной пространственно-временной природы, где временно располагаются человеки, прорывающиеся в человечество.

Сверхчеловечество – пределы собственно человечества, преодолевающего пространство, время, материальность, структуру и само целеполагание.

Поэтому иночелочество уже нечеловечество вовсе, в том смысле, что обязательно теряет свое изначальное имя "человечество".

Что там в трансцендентном иночеловечестве?

Пока что ясно, что там останавливается, избывается, растворяется мышление.  В некоторых традициях существуют различные представления об установке на переход в этот процесс: медитация, остановка внутреннего диалога, остановка мышления.

Существует также различное представление об этом состоянии-процессе за пределами мышления: ориентация/навигация, деконцентрированное внимание. Там нет разницы между невосприятием и неневосприятием, нет оснований, нет установок — там есть всеохватная ясность целостности с ориентацией в ней или же поток изменений, которые позволяют построить навигацию в них.

Однако не менее важными являются представления об иночеловечестве с позиции социальности.

Братья Стругацкие показали, как сверхчеловек (люден) воспринимается в социальном мире и как он неизбежно отторгается этим миром и исторгается из этого мира.

Не просто мышление и способ жизни люденов, возвращающихся в мир людей, непонятен для людей. Людены-сверхчеловеки уже нечеловеки. Беседа их сущностей о сути с установкой на иное происходит в ином содержательном пространстве, с иными способами доступа туда и принципиально непостижимым для оставленных ими людей образом. Иначе говоря, существенные мыслители человечества никак не могут беседовать с существенными мыслителями люденов — у них разные беседы, о разном.

Разрыв между людьми и люденами непреодолим. Понять люденов можно лишь самим став люденом.

Однако можно ли к этому сознательно стремиться? Может ли эта предельная позиция сверхчеловечества быть спроецирована как цель человеческого общества или даже цель человеческой цивилизации?

Очевидно лишь в формальном виде – как единство. Единство не является внутренней целью человечества. В этом смысле человечество всегда едино – грек Сократ, француз Декарт, немец Кант, русский Достоевский, китаец Лао-цзы, индус Будда Шакьямуни свободно беседуют о сути вне культурных и даже цивилизационных различий. Но могут ли быть едины человеки не столько в обществе, столько в цивилизационных контингентах – через внепространственно-вневременную связь посредством мотиваций и мышленческих установок.

В этом смысле человеческая цивилизация на некотором предельном уровне мышления осознает свое единство как синтез различных цивилизаций. Разобщено лишь человеческое общество, которое продолжает сопротивляться осознанию себя как человеческая цивилизации, и тем более – как воображаемое единое человечество.

Собственно поэтому единство есть социальная цель общественной природы, проблемно существующая уже даже на уровне человеческой цивилизации. Ибо для человеческой цивилизации существует тот же вопрос-проблема, что существовал ранее для отдельных обществ, – зачем нам быть вместе.

В этом смысле общество всегда вынуждено сопротивляться своему единству на уровне человечества – это, так сказать, его защитный механизм, имеющий весьма архаичную и в значительной степени животную природу.

Последнее человечество и его судьба

Последний человек – понятие Ницше, которое возникает в процессе сопротивления общества представлениям о сверхчеловеке.

Последний человек у Ницше неизбежно является пацифистом и конформистом. В обществе последних людей все различия усреднены до почти полного отсутствия. В таком обществе нет различий между правителями и подданными, сильными и слабыми, умными и глупыми, выдающимися и посредственными. Каждый человек живет похожей на других жизнью. Индивидуальность, творчество, вдохновение, сильные проявления эмоций подавляются. Гармония такого общества поверхностна и устанавливается через средства неперсонализированного (неволевого) принуждения.

По той же схеме, которую мы уже пспользовали – человек-сверхчеловек и человечество-сверхчеловечество, мы будем использовать понимания "последний человек" – "последнее человечество".

Последнее человечество в современном понимании это толерантное, политкорректное, манипулируемое мировыми демократическими институтами нынешнее мировое сообщество, сопротивляющееся продвигаемой некоторыми мыслителями установке на Сингулярность.

Очевидно, у последнего человечества не может быть единства. В человеческое единство и собственно в человечество прорвутся очень немногие люди. Разделение людей по неизвестному для нас признаку согласно "меморандуму Бромберга" неизбежно – "человечество будет разделено на две неравные части по не известному нам параметру, меньшая часть его форсированно и навсегда обгонит большую, и свершится это волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой".

И это разделение уже происходит на наших глазах. Оно может быть выражено как разделение в вопросе Сингулярности в его разных интерпретациях. Одна часть человеков считает, что Сингулярность будет, другая – что не будет. Однако часть людей из первой части и часть людей из второй части на всякий случай пытаются затормозить развитие, а такие же противостоящие им части людей из первой и второй частей на всякий случай пытается продолжить развитие.

Сингулярность есть метафора такого разделения. Сингулярность порождает страх и соответственно стресс, а это в свою очередь порождает агрессию. Такая агрессия неизбежно означает войну за и против Сингулярности.

Однако эту Сингулярную Войну устроят вовсе не людены, им это вообще не нужно, им нет дела до всего этого.

Сингулярную войну устроят последние люди и воевать они будут сами с собой за разные способы сохранить свой архаичный мир – хоть как развивающийся, хоть как архаизирующийся.

Однако отговаривать их от этого бессмысленно. Сама постановка вопроса об этом лишь усиливает их агрессию и приближает войну. Причем трудно даже обнаружить позицию, из которой можно было бы примирить эти разные части человечества.

Никакое идеологическое учение, никакой экуменизм религий ситуацию катастрофизма разрешить не в состоянии.

Ницше связывал Сверхчеловека со смертью Бога. В этом смысле поскольку идея Бога на некоторое время придавала смысл человеческой жизни и являлась позицией, где порождались ценности, смерть Бога вскрывает функцию Сверхчеловека – быть новой позицией придания смысла жизни для людей и порождать новые ценности.

И здесь возникает очень важная дилемма. Христианский Бог любил людей, и в этом смысле сердце богочеловека Христа было полно сострадания и милосердия к людям. Гораздо жестче с людьми обходиться Бог мусульман, его милосердие весьма общего свойства. Для Будды Шакьямуни этот вопрос был неважен, хотя индуизм содержит два разных ответа на этот вопрос (хинаяна – индивидуальное совершенствование без милосердия к людям, махаяна – попытка придать индивидуальному совершенствованию коллективных характер, то есть в милосердии к людям).

Будет ли Сверхчеловек любить людей? То есть, будучи в функциональном плане способным порождать новые ценности, будет ли сердце Серхчеловека полно состраданием и милосердием в отношении человеков для терпеливого продвижения этих ценностей?

Национал-фашизм, который использовал философию Ницше для оправдания арийского превосходства и массового уничтожения неполноценных с их точки зрения людей, предложил отрицательный ответ – нет никакого сострадания и милосердия у сверхчеловеков к неполноценным, есть лишь ненависть и агрессия к ним.

В этом смысле допустимы ли милосердные сверхчеловеки, или лучшее, чего мы можем ожидать – это лишь равнодушие к людям, подобно равнодушию Тойво Глумова в романе Стругацких "Волны гасят ветер" после того, как он стал люденом.

Мы не можем помыслить ответ на этот вопрос, поскольку он является за пределами необходимого опыта иного. Однако мы можем посмотреть на тысячелетние устремления крупных частей – платформ человечества – которые оказали наибольшее влияние на всю человеческую историю.

Человеческие цивилизационные платформы

Основные установки человеческих цивилизаций так или иначе выражают устремления последнего человечества как такового. И внимание нашего мышления, дополняемое рефлексией, осмысляющим раздумием и проспектуализацией, может позволить нам распознать перспективы последнего человечества в качестве воображаемой целостности.

Существуют три разных основных оригинальных платформ человеческой цивилизации: условный Запад (древнегреческая-европейско-американская), условный Восток (Индия, Юго-восточная Азия, Ближний Восток, Северо-восточная Азия (исключая Китай), Южная Азия) и Китай, который может быть выделен в отдельную платформу.

Однако это лишь условная географическая привязка – для начала разговора, поскольку цивилизационные платфомы в нынешнем мире существуют топологически как сеть, пронизавшая все места планеты Земля.

Здесь и далее будут рассматриваться эти три цивилизационные платформы – условный Запад, условный Восток, условный Китай, поскольку они понимаются не географически, не культурно, а по доминированию тех ярко выраженных установок, которые могут быть сопоставлены как наиболее важные и содержательные, поэтому и исходные-предельные-фундаментальные-перспективные.

Нельзя из толерантности промолчать, что исламская традиция не представляет из себя отдельную цивилизационную платформу. В каламе это комментарий к священным текстам, в суфизме это эзотерические практики, восходящие к индуизму и буддизму, а в джадидизме это попытка интерпретации западной социальной философии.

Джихад как усердие на пути к Аллаху и своеобразная духовная борьба выродился в исторической практике исламской цивилизации в борьбу социальную – "джихад сердца" против своих пороков (нафс), джихад языка (повеление одобряемого и запрещение порицаемого), джихад знания (изучение наук против невежества и распространение истинных знаний об исламе), материальный джихад (через деньги и имущество), и, наконец, доминирующий сейчас газават (военный джихад, включающий джихад на поле боя и защиту своего государства (фард)).

Проблема в том, что истинные трансцендентные установки ислама собственно исламская цивилизация удержать не смогла. Она извратила их и превратила в международный терроризм, который сегодня преследуется различными государствами и международными организациями. По сути это потеря изначальной трансценденции и социальное поражение исламской цивилизации.

Возможно, в процессе нынешней реформации ислам отважится на создание собственной цивилизационной платформы, поскольку его некоторая межплатформенная позиция вкупе с процессами реформации создают потенции огромной силы.

Похожий процесс происходит в последние столетия с Россией. Изначально православие хранило христианскую установку на уровне традиции старчества. Где-то в период Ивана Грозного (филь "Царь" Лунгина) происходит размежевание и выбор иной цивилизационной установки – на имперское развитие посредством государства. С этого момента происходит ортоксализация российского христианства, постепенное омертвение традиции старчества и доминирование империализма.

Российская цивилизация вместо возвращение изначальных трансцендентных мотиваций в основу своей цивилизации производит еще большее растворение ее в социальности. Коммуно-социалистический эксперимент приводит к полному уничтожение трансцендентных мотиваций и окончательной победе имперских установок на мировое величие и территориальную экспансию.

Сегодня Российская цивилизация находится в агонии. И она никак не может выступать отдельной цивилизационной платформой. Однако в отличие от ислама она еще и не поставила вопрос о цивилизационной реформации.

Поэтому далее будут рассматриваться лишь три разные цивилизационные платформы с точки зрения попытки увидеть через них перспективы последнего человечества.

Западная Философия базируется на допущении, что мудрость достижима внутри человеческих мышления и деятельности. То есть духовная мотивация – мудрость – связана с базовым процессом Запада – мышление и деятельность.

Китайское Совершенномудрие исходит из допущения, что мудрость достижима внутри выбора пути, который сам по себе не является определенным. То есть базовая духовная мотивация здесь опознается по ее самоназванию в "Дао Де Цзин" Лао-Цзы как совершенномудрие, сохраняемое как традиция затем в конфуцианстве и неоконфуцианстве.

Восточное (Индийское, в частности буддийское) Духовное совершенствование исходит из допущения, что что мудрость достижима за пределами мышления, за пределами деятельности, за пределами социальности, за пределами реальности сущего. Эта духовная мотивация является основной для большинства духовных практик индуизма и буддизма.

Три разные перспективы последнего человечества можно также рассматривать с точки зрения ориентаций "внутрь-вовне": экстравертная (философия), интровертная (духовное совершенствование) и амбивертная (совершенномудрие).

Также возникают, частично зависимые от этих допущений перспективы: уничеловечество (единое человечество создает условный Запад), мультичеловечество (разобщенное человечество создает условный Китай), инфрачеловечество (разделенное на две неравные части человечество, где лишь меньшая часть станет человечеством, создает условная Индия).

Подробное исследование оснований или начал основных мировых циилизаций было произведено в авторской работе "Основы цивилизационной антропологии". Однако а этой работе отсутствует представление о цивилизационных платформах и не произведено исследование базовых цивилизационных установок.

Теперь мы попробуем это сделать, то есть выделим основные установки философии, совершенномудрия и духовного совершенствования.

Здесь мы будем исходить из того, что остальные цивилизационные попытки на планете Земля можно свести к этим трем платформам. И особенное внимание следует уделять тем цивилизационным попыткам, которые пытаются обнаружить оригинальное содержание тех или иных предложенных здесь базовых установок.

Синтез цивилизационных платформ и четвертая цивилизационная платформа

Для постановки вопроса в контексте транзита человечества относительно каждой цивилизационной платформы и их синтеза нужно посмотреть на важные аспекты соотношения разных установок — как внутри платформ, та и между платформами — где рождается понимания условий цивилизационного синтеза.

Западная платформа. Философия и софистика.

Софистика как мудрствование в направлении к социальной практике (экософия, урбософия, иконософия, аллософия) — принципиально отличается от философии.

Если философия есть установка на мудрость, то софистика есть мудрость как начало (из прорыва в трансценденцию), из которого некоторое произвольно означенное содержание разворачивается в материальность и социальность.

То есть философия это от повседневности (банальности, опыта и т.д.) к мудрости. А софистика есть обратное движение, обеспечиваемое некоторым прорывом в мудрость, поименованием прорыва и движением внутри этого поименования к социальной практике.

Экософия  — мудрствование о среде бытования для применения к этой середе. Урбософия — мудрствование о принципиальных городах для применения к городам. иконософия — мудрствование о принципиальном образовании для применения к образованию. Аллософия (иноватика) — мудрствованием об ином для применения к инновациям (не путать с аллотопией, которая есть искусство имения дела с иным).

Восточная платформа. Философия транзита в контексте важных практик духовного совершенствования.

Самадхи — саматха и випассана — могут быть сопоставлены некоторым идеям западной философии.

Саматха — непрерывность, неизменность, длительность, целое, смысл, начала. Западное видение в софистике — мыслительная ориентация.

Випассана — изменчивость, прерывность, мимолетность, части, перспектива, установки. Западное видение в софистике — мыслительная навигация.

Китайская платформа. Даосизм и социальная философия в контексте проблем недеяния и равновесия.

Человечество как социальное недеяние представляет собой в то же время беседу сущностей о сути вне каких-либо установок, однако порождающую иное, ибо будоражимая (собеседуемая) суть всегда иная. Отсюда человечество трансцендентно бурлит, то есть человечество трансцендентно неравновесно, но социально человечество находится в недеянии. Отказ от деятельности в ее социальном понимании ради деяний интеллектуального смыслового управления есть представление софистики, черпающее свое содержание в совершенномудрии.

Понятно, что это лишь примеры некоторых важных соотношений. Однако уже даже они позволяют построить представление о цивилизационном синтезе. В связи с этим могут быть сформулированы ряд гипотез о перспективах человечества и допустимых цивилизационных синтезах.

Гипотеза западного мышления состоит в том, что мышление в состоянии постигнуть все содержание — целое и отдельные моменты — восточных практик духовного совершенствования, а также все важные идеи совершенномудрия. Условный Запад способен постигнуть условный Восток, и западное постижение восточных практик духовного-совершенствования-совершенномудрия есть допустимое для иных цивилизационных платформ понимания своей сути.

В этом смысле, мышленчески можно постигнуть випассану, достигая совершенствования в дотранзитологической мыслительной навигации, можно постигнуть саматху, достигая совершенствования в доонтологической мыслительной ориентации. Обратите внимание, что речь идет о суто рациональном и иррациональном постижении в западном понимании, а не о собственно медитативном погружении в випассану или саматху в рамках мыслительных практик западной философии.

В частности, мышленческому пониманию подлежит путь и практика недеяния, а также медитация во всех ее традициях и проявлениях. Считается, что медитация и духовное совершенствование связано с отказом от мышления как такового, что западное мышление по самой своей сути неспособно постичь восточную медитацию.

Гипотеза исходит из ошибочности такого представления. Западная философия, китайское свовершенномудрие и восточное духовное совершенствование могут быть соотнесены.

Раньше много чего считалось невозможным — летать как птицы, плавать как рыбы и т.д. Однако растет мастерство не только в освоении пробуждения путем медитации, но и в мышленческом продвижении медитации в другие традиции. Растет кун-фу совершенномудрия по мере движения по пути равновесия. Равно как растет мастерство философского мышления для продвижения его в другие традиции, в частности к тем, кто стремится к совершенномудрию.

Гипотеза западного мышления состоит в его способности к (до)онтологическому постижению, (до)метафизическому расположению и (до)транзитологическому промысливанию всех мирных и внемирных сущностей, постигнутых внутри чисто восточного пути духовного совершенствования или китайского совершенномудрия.

В этом смысле прямой посыл гипотезы западного мышления в том, что собственно западное мышление не является аутсайдером в деле духовного совершенствования в его условно восточном понимании или равновесного выбора в китайском понимании. Точно так же аутсайдером не являются и другие, то есть незападные, практики духовного совершествования.

Более того, высказанная выше возможная перспектива становления исламской цивилизационной платформы позволяет сформулировать весьма важную гипотезу — Сверхчеловечество может формироваться вне расколов и аутсайдеров среди основных цивилизаций. Даже ставшая на путь саморазрушения и цивилизационной агонии Россия может вернуться к позитивному цивилизационному бытийствованию.

Гипотеза западного мышления базируется на допущении о самодостаточности любой традиции, прикасающейся к абсолюту: представители любых разных традиций, которые соприкасаются с абсолютом, с транцендентными сущностями, с внемирным содержанием, могут понимать друг друга в рамках своей традиции, дополнительно развивая ее, а не переходя в иную традицию.

Цивилизационная традиция, прикасающаяся к абсолюту, достаточно мощная и самодостаточная, если она не теряет трансцендентную ориентацию, не утрачивает традицию социальных практик с установкой на трансцеденцию. Цивилизационная традиция, соприкасающаяся лишь с миром и мирностью, генерирующая зависть, ненависть и агрессию, территориальную экспансию и террор, слабая и саморазрушительная.

Гипотеза контрарефлесии состояний из разных цивилизационных платформ — при достаточном развитии практик духовного совершенствования психика может удерживать сходные, противоположные и произвольно сопоставленные состояния — например, медитацию випассана и сложное транзитологическое размышление или медитацию саматха и сложное осмысляющее раздумие.

Контрарефлексия состояний — более сложное представление, нежели контрафлексия процессов, как это было описано в моей книге "Теория виртуальности". Процессы можно аналитическим расщепить и сопоставить поэтапно, пофазово, покачественно. Однако контрарефлексия состояний требует не просто контрафлексии как таковой, она требует контрарефлексии духовных состояний, то есть выделения особой рефлексивной позиции, которая вооружена теоретическим синтезом понимания сходных, противоположных и произвольно сопоставленных состояний разных цивилизационных платформ.

Гипотеза множественной инициации в разных цивилизационных платформах. Сложность в том, что инициация происходит на уровне структурных архетипов (более фундаментальном, нежели архетипы Юнга), на уровне оснований и базовых установок. Люди же с контрафлексивным мышлением способны не только удерживать сходные, противоположные и произвольно сопоставленные состояния психики, но при особо тренированной психике и разные инициативные (налично-цивилизационные или даже искусственные) психические платформы.

Если посмотреть на содержание установки на предел, то можно увидеть, что по эмоциональной оценке лишь предел восточного совершенствования нирвана (ниббана) является позитивной, желательной. Для западной же философии Сингулярность лишь операциональный предел. Сверхчеловечество это сконструированный в философской традиции позитивный предел.

Иное неразличимо по именам, поскольку у него имен много, но каково его имя, никто не знает. Возможно, Сверхчеловечество и Нирвана это просто разные видения из разных позиций и разных цивилизационных платформ некоторого похожего процесса трансформации последнего человечества.

Глобальный тренд синтеза цивилизационных платформ, который сегодня пытается реализовать последнее человечество, непосредственно связан с главной установкой на Сверхчеловечество. Можно даже сказать, что Сверхчеловечество (как предел для последнего человечества) рождается в синтезе этих трех цивилизационных платформ.

Однако за содержанием цивилизационного синтеза лежит иное — возможная четвертая цивилизационная платформа. И это, скорее всего, будет не Исламская и не Российская цивилизации.

Возможно, это будет цивилизация, построенная на иных основаниях и с иными установками, или, более точно, за пределами мышления, — в иных ориентациях, в иной навигации, с иными началами.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram

Сергей ДАЦЮК, специально для UAINFO