Помню женщину, у которой зима ассоциировалась с чертежами. Мы с ней тряслись в маршрутке и дремали, покуда снег не пустился в пляс. Он падал огромный, важный, чисто яблоки сорта "Белый налив", и намертво прилипал к стеклам. Дворники с трудом виляли хвостами, а дама, сидевшая у окна, толкнула меня взглядом и загадочно произнесла:

"Стоит завестись метели, и перед глазами всплывают графики. Я тогда только устроилась в конструкторское бюро, специализировавшееся по габаритным и монтажным чертежам, но в моей башке крутились более важные вещи: танцы, курсанты суворовского училища и мода. Гонялась за вельветовыми брюками-клеш и платьем с деревянными пуговицами.

Читайте также: Волшебство в самых обычных вещах

В тот день не могла разобраться с крышками на петлях и не заметила начальника, молодого лобастого парня, чем-то напоминающего Олега Кошевого. Он поначалу наблюдал за моими потугами со стороны, а потом пустился в длинные объяснения. Я смущалась, расшатывая кульман. Он ненароком поглаживал мои пальцы и рейсфедер заодно. Под конец вызвался провожать. Снег валил, как очумелый, а мы лепили колобков и целовались. В последствии "Кошевой" стал моим мужем, я ушла из бюро и больше никогда не озадачивалась сборочными единицами и маховиками."

У моей мамы холодное время года связано с цыганами. Всякий раз, когда начинается характерная кадриль, вздыхает и рассказывает о родах на пару с шестнадцатилетней цыганкой. Персонал окрестил ее Азой, хотя ту звали Шукар, что в переводе – красавица. Девушка явилась в палату в новой рубахе, расшитой монетами, и когда сильно прихватывало звенела на манер тройки с бубенцами. Из вещей был пластиковый чемоданчик со справками от всего табора. Табор сдал анализы на лямблии, коклюш и даже гормоны, чтобы роженицу определили в чистую палату. "Аза" бегала за доктором, как собачонка, и умоляла достать непременно мальчика. Доктор в толстом свитере под горло вытирал испарину и просил спеть "кай о бэрги". Девчонка послушно пела, звенела монетами, звала своего Будулая, а потом норовила открыть окно и шугануть с головой в сугроб. 

Читайте также: Жила-была девочка, больше всего на свете обожающая наряжать елку

Из роддома ее забирали всем миром. Гарцевали на лошадях, били в бубны и совали докторам деньги.

Для кого-то зима – это старейший Зимний цирк Парижа, между площадью Республики и площадью Бастилии. Легендарные выступления Климовой и Пономаренко. Хруст молочных коржиков. Сороковая симфония Моцарта и вьюга, пахнущая мороженым. Или арбузом, как у Куприна. А может даже спелой клюквой с легкой руки Вероники Тушновой.

У каждого своя зима.

У каждого свои чертежи.

У каждого своя история.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram