74 года назад началось официальное возмездие немцам Чехословакии, купившимся на нацистскую пропаганду, пишет в своем блоге редактор отдела истории на сайте "Новое время" Олег Шама. 

"Эта нация перестала быть людьми вообще в этой войне, она перестала быть по-человечески терпимой, и нам представляется, что это просто один великий человеческий монстр. Эта нация должна понести суровое наказание", – метал громы и молнии Эдуард Бенеш, президент Чехословакии, выступая 12 мая 1945 года в ратуше чешского города Брно.

А уже в августе того же года Бенеш подпишет указ о том, что граждане Чехословакии, получившие в свое время паспорта Третьего рейха или его союзницы Венгрии, лишаются права в дальнейшем иметь таковые от нового пражского правительства. Через несколько месяцев указ ратифицирует парламент.

Но лагеря для выселенцев стали возникать зразу же после падения Берлина и освобождения Праги. Этнических немцев в Чехословакии обязали носить на руке белые повязки с буквой N, и жизнь представителей высшей расы превратилась в ад. Примерно такой же, как тот, что устроили их вожди шестью годами ранее другим народам – якобы во спасение и подымание с колен первых.

Читайте также: Самая скрываемая тема в ОРДЛО

Немцы "на коленях" в Чехословакии чувствовали себя на самом деле вполне сносно. В тени пражских королей они прижились еще в XIII веке. А в 1920-30-х в местах их компактного проживания были немецкие гимназии, в Праге — Немецкий университет. В парламенте депутаты-немцы выступали на родном языке и входили в правительство. Одной из первых политических партий Чехословакии стала Немецкая либерально-демократическая, хотя ее основателями были еврей Бруно Кафка (двоюродный брат известного писателя) и судетский немец со славянской фамилией Карл Костка. 

Когда после Первой мировой в Рейхенберге, самом крупном немецком городе Чехословакии, возрождалась промышленная ярмарка и национальная лотерея, даже сами немцы предлагали перенести ее в Прагу. Но тогдашний президент Томаш Масарик настоял на том, чтобы такое важное для страны ежегодное событие, – по сути, движение, – оставалось там, где оно и родилось. И прежде всего – ради развития и имиджа региона.

Серьезно обсуждался план автономии немцев. Трудности были в том, что они испокон веков жили преимущественно в приграничных районах Чехии, и их земли огибали подковой чешские по всему периметру. Поддерживать такой суверенитет сложно было уже на инфраструктурном уровне.

Если и говорить о тогдашнем возбуждении национальной гордости чешских (или судетских) немцев, то в этом вопросе их головы были повернуты скорее к Вене, столице австрийских Габсбургов. Но команда Гитлера сумела повернуть эти головы на 180 градусов – к Берлину. А дальше – хорошо известное массовое шествие за бесплатным сыром. Бертольд Брехт в 1944-м довольно ярко высказался об этом марше:

Шагают бараны в ряд,

Бьют барабаны, –

Кожу для них дают

Сами бараны (в оригинале – Kälber, телята).

Кульминация этого помешательства была прискорбной. В фильме Оливера Хиршбигеля Бункер о последних днях и часах верхушки рейха кто-то из военных просит начать эвакуацию около трех миллионов мирного населения из Берлина. Геббельс парирует, мол, они же за нас голосовали – пусть теперь разделят нашу участь вместе с нами. Это при том, что выборов в рейхе не было с 1933-го вообще.

Реальный Геббельс мог этого и не говорить. Но то, что в команде Гитлера так думали и поступали так – это не точно не художественный вымысел.

Судетским немцам громче всего аукнулись грезы «подъемников с колен» во время Брюннского похода, начавшегося в последние майские дни 1945-го из главного моравского города Брно к австрийской границе. Тогда 27 тыс. немцев пешком, колонною покинули город. В основном – старики и женщины с детьми. Мужчины либо не вернулись с войны, либо находились в лагерях.

Территорию у австрийской границы контролировали советские войска. Они не позволили колонне двигаться дальше – всех изгнанников поместили в лагерь у Погоржелиц, что на полпути от Брно.

Австрийские власти тоже не испытывали восторга по поводу приема у себя депортированных: у многих из них еще в пути началась дизентерия, а в лагере – и тиф. Медицинской помощи ждать было неоткуда.

Сначала Вена дала добро на переход границы только своим гражданам и тем, кто состоял в браке с таковыми, – а это единицы. Чуть позже пограничники начали пропускать только молодых и здоровых репатриантов.

Во время похода и в Погоржелицах от болезней и жестокого обращения погибли, по разным данным, до 5,5 тыс. немцев.

Уже через пару недель всех, у кого остались родственники-чехи, вернули в Брно. Около тысячи человек, которым идти было некуда, разошлись по приграничным деревням на сезонные работы. Остальным пришлось остаться в лагере. Выжившие только в 1946 году смогли уехать в Баварию, где их тоже никто не ждал.

Читайте также: Московский политический оффшор на Донбассе – паспортизация плюс автономизация

… Это вовсе не предостережение ОРДЛО-вцам и путинпомоги-телям. Судьба судетских немцев – самое крайнее решение. Я уверен, что сейчас никому из официальных лиц нашей или любой другой страны в голову не придет повторить слова Бенеша, когда Донбасс и Крым окончательно протрезвеют. Ужас весь в том, что с каждым днем войны, с каждым выданным паспортом нынешний российский царь все четче формулирует подобные высказывания у обычных людей. И не только в Украине.

А он все равно продолжает бить в те самые барабаны. Его ведь тоже выбрали. А может и еще выберут.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram