Юваль Ной Харари, известный 43-летний израильский историк и писатель, профессор исторического факультета Еврейского университета в Иерусалиме, оказался в эпицентре скандала после публикации издательством «Синдбад» русского перевода его книги «21 урок для XXI века». Автор пошел на «адаптацию» фрагмента текста главы, посвященной теме постправды, пишет для «Фокуса» Юрий Божич. 

В оригинале глава содержит в качестве иллюстрации отсылку к лживым заявлениям президента Путина, касающихся захвата Крыма: «В конце февраля 2014 года российские спецподразделения в форме без опознавательных знаков вторглись в Украину и оккупировали ключевые объекты в Крыму. Российское правительство и лично президент Владимир Путин неоднократно отрицали наличие российских войск и утверждали, что это спонтанные «группы самообороны», добывшие экипировку, выглядящую, как российская, в местных магазинах. Озвучивая это нелепое утверждение, Путин и его помощники отлично знали, что лгут».  

В русской версии место хозяина Кремля занял хозяин Белого дома: «Главный виновник, конечно, Дональд Трамп. Так, по подсчетам газеты Washington Post, за время после своей инаугурации президент Трамп сделал более 6000 ложных публичных заявлений. В речи, произнесенной в мае 2018 года, из 98 фактологических утверждений Трампа 76% были ошибочными, вводящими в заблуждение или ни на чем не основанными. В ответ Трамп и его сторонники неизменно называют Washington Post, New York Times, CNN и другие средства массовой информации «лгунами» и обвиняют их в распространении «фейковых новостей» с целью дискредитировать президентство Трампа».

Читайте также: Казус Харарі: вся ця історія – про битву грошей і репутації

Такое, мягко говоря, нестандартное решение автора книги вызвало всемирный резонанс. Харари вынужден был оправдываться в американской, британской и израильской прессе. Да, данная подмена была совершена с его ведома. Но ему, как как он утверждает в интервью Би-би-си, было важно «дотянуться до читателей в недемократических странах, как Россия. А в этом случае приходится иметь дело с цензурой. Это не мое решение - цензурировать свои книги, меня вынуждают к этому недемократические правительства». Зато во всех прочих разночтениях (а они также имеются) он неповинен. В том числе в том, где аннексия Крыма названа не захватом – как в английской, украинской, немецкой и французской версиях книги, – а воссоединением. Об этом бальзаме для Кремля ему придется «поговорить со своим агентом и адвокатами и понять, что можно с этим сделать».

Политический аналитик Леонид Бершидский считает, что поведение Харари и его издателей можно объяснить лишь трусостью, влекущей за собой серьезный репутационный ущерб. Поскольку примеров запрета в России на книги, критикующие Путина, привести невозможно. Ряд критиков, неудовлетворенных объяснениями израильского историка, высказали вдобавок мнение, что своими действиями он «приносит в жертву те самые либеральные идеи, которые он, как предполагалось, представляет».

Точка зрения, что в поступке Харари заметен меркантильный интерес, тоже присутствует: он, мол, осознанно пошел на манипуляцию ради завоевания российского рынка. Автор «21 урока для XXI века» от подобных обвинений открещивается. Однако чем бы ни объяснялось его стремление потрафить легко вычитываемым идеологемам российской власти, Харари не является первопроходцем в подобной игре. С западными писателями, претендующими на звание интеллектуалов, такое случалось и прежде. Некоторым из них приходилось делать непростой выбор: оставаться честным или же стать «полезным идиотом» в угоду Кремля, поимев за это полезные преференции.

Один из самых известных нарративов приходится на зловещий 1937 год.

Тогда в Советском Союзе пошла гулять эпиграмма:

Стоит Фейхтвангер у дверей

С внимательнейшим видом.

Смотрите, как бы сей еврей

Не оказался Жидом!

Бэкграунд у этой строфы следующий.

Леон Фейхтвангер два месяца провел в СССР по приглашению советского правительства. Был принят Сталиным. Лично присутствовал на «процессе 17-ти», где показательно судили «троцкистов-антисоветчиков». 13-ть из них приговорили к смертной казни и без промедления расстреляли. Остальные были убиты в тюрьмах. Однако даже это не насторожило немецкого писателя. Из-под его пера вышла вполне комплиментарная книга «Москва 1937», которую в мире расценили как наивную апологетику сталинского режима. Жидом – Андре Жидом, автором работ «Возвращение из СССР» и «Поправки к моему «Возвращению из СССР», – он не стал.

Зарифмованные волнения по его поводу были напрасными. Фейхтвангер не позволил себе высказываний, подобных тем, что сделал француз: «Не думаю, что в какой-либо другой стране мира, даже в гитлеровской Германии, свобода мысли более задавлена страхом и насилием власти». Или: «Пришло время для Коммунистической партии Франции открыть глаза, чтобы перестали ей лгать. Или, если сказать по-другому, чтобы трудящиеся поняли, что коммунисты их обманывают так же, как их самих обманывает Москва». На издание книг Жида в Советском Союзе был наложен запрет. Собраниям сочинений Фейхтвангера был дан зеленый свет.

Вряд ли можно говорить, что Фейхтвангером двигала страсть к «золотому тельцу». У него, антинациста, могло быть вполне объяснимое желание противопоставить СССР Третьему Рейху. Он, по-видимому, допускал моральный компромисс ради того, чтобы в меру своих сил привести в равновесие чашу весов в международной политике того времени. Закрыв глаза на репрессии Сталина, дать читателю веру в торжество коммунистической идеи. Согрешить во имя «порядка». С интеллектуалами такое бывает. 

Французский публицист и философ Жюльен Бенда описал этот феномен за десть лет до книги Фейхтвангера в небольшой работе, красноречиво названной «Предательство интеллектуалов». В предисловии к ее переизданию 1946 года он писал: «Порядок есть ценность по существу практическая. Интеллектуал, который ей поклоняется, безусловно, изменяет своему делу». По мнению Бенда, общественная функция интеллектуала – сохранять вечные духовные ценности человечества и служить для людей нравственным ориентиром, показывая им образец деятельности, не подчиненной практическим целям. Однако интеллектуалы, утверждает автор, изменили своему назначению – не потому, что оказались вовлеченными в события истории, а потому, что утратили важнейший свой атрибут: беспристрастность. Вместо того чтобы судить обо всем происходящем с позиций общечеловеческой справедливости, общечеловеческой истины, общечеловеческого разума, они приняли реализм массы, прониклись «политическими страстями» и стали разжигать их в согражданах.

Читайте также: Харарі у російському перекладі замінив окупацію Криму на приєднання

Гораздо позже другой французский философ, Мишель Фуко, сформулировал мысль, что «сами интеллектуалы являются частью системы власти, да и сама идея, что они служат носителями «совести» или «сознания» и дискурса, также является частью этой системы. И теперь роль интеллектуала состоит не в том, чтобы, пройдя «немного вперед» или слегка отодвинувшись «в сторону», высказывать за всех безмолвную истину, а скорее, наоборот, в том, чтобы бороться против всех видов власти там, где он сам представляет собой сразу и объект, и орудие: в самом строе «знания», «истины», «сознания», «дискурса».

Это все может показаться слишком отвлеченными идеями. «Заморской экзотикой», которая никак не касается Украины. Однако это не совсем так. Украинские интеллектуалы, как и все прочие, одержимы «политическим страстями» и являются частью системы власти. Это было особенно заметно накануне и во время президентских выборов.

Например, в январе группа из 16-ти человек – писателей, ученых, художников – опубликовала открытое письмо, смахивающее на панегирик в честь Петра Порошенко. Они превозносили его за ту роль, которую он сыграл в получении Украиной Томоса (это уж потом стало очевидным, что Томос создал, по крайней мере, не меньше трудностей, чем снял). Вероятно, их цель была благая. Но беспристрастность в их восторженном воззвании даже не ночевала. Ради «порядка», который на тот момент олицетворял Порошенко, они ею пренебрегли. Если Харари посчитал «вполне допустимой частностью» изменение текста собственной книги в угоду российской власти, то они сочли таковой подмену своих мыслей, аналитики, логических построений и т.п. – пропагандистским продуктом. И фамилия конкретного президента здесь вовсе не важна.

Потому что проблема «интеллектуалы и власть» упирается не во властные персоналии. А в то, что интеллектуалы, преследуя свои собственные цели, готовы существовать в координатах постправды при любой власти. Это и заводит ситуацию в тупик. А вместе с нею – и все общество. Западное или украинское – не суть важно.  

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram