Весной мне удалось поговорить с одним из руководителей Севастопольской самообороны и патритом России, а теперь приехать в Киев и встретиться с Алексеем Филановским — патриотом Украины, директором по маркетингу компании "Лидер Снек", который всю зиму провел на Майдане и даже решил идти в депутаты. Об украинском патриотизме, разной стране он рассказывает теперь в кафе, опять же рядом с Майданом, с которого вот-вот соберут все покрышки и разберут палатки.

Что случилось зимой? Как успешный топ-менеджер мог попасть на Майдан?

Скажу сразу, я не был на Евромайдане, который был за евроинтеграцию, перспектив и смысла в «евроинтеграции» я не видел. Лично для меня Майдан начался, когда избили студентов, в ту ночь я улетал в Лондон и узнал про события уже зале ожидания аэропорта. После того, как я вернулся из Англии, то сразу же пошел на Майдан и там проводил уже каждый день: привозил продукты, а когда были критические моменты, стоял там всю ночь. Весь декабрь был там, с определенными перерывами, уезжал в командировки, возвращался в Киев и шел на Майдан. 

Не лучше было бы вообще не обращать внимания на происходящее? За что люди стояли на Майдане?

Я был недоволен политикой, партия власти устраивала жизнь в стране исключительно под себя. Это было уже очевидно. При всех недостатках, которые были у президента Ющенко, он не узурпировал власть.

На Майдане люди стояли за общественный договор, при котором все граждане добровольно делегируют государству часть функций, а государство обещает их защищать, распределять их налоги и так далее.

А главное достижение Майдана — то, что снова очистилось политическое поле. Раньше было две сильные партии — «Батькивщина» и Партия регионов, теперь они потеряли вес, огромное количество депутатов теперь ушли из власти. Помню, что много есть тех, кто, приходя с командой Януковича к власти, говорили что они пришли навсегда, они были уверены в своей безнаказанности. 

И в 2004 году ты принимал участие в событиях «оранжевой революции».  

Да, конечно! Хотя это странно может показаться, я человек вообще-то аполитичный, но в 2004 году власть перешла некую границу, и это перестало быть делом политиков, а стало делом людей. Все, что происходило в стране, было для меня в той или иной степени зло, но было терпимое зло. Одно дело, когда президент просто подворовывает, а другое — когда он строит государство под себя, строит всю систему власти и силовых структур под себя.

Я уже понимал, что я как человек перед этим всем бесправен, компанию, в которой я работаю могут лишить лицензии в любой момент, меня могут остановить на улице по любому обвинению.

Майдан обвиняют в том, что там было много националистов и что после него много людей стали украинскими националистами. Это так?

Если говорить обо мне, то я интернационалист, я противник любых проявлений национализма. Мои родители родились и выросли в Москве. Так сложилось, что потом они переехали в Киев, я родился тут. Но я свободно владею и русским, и украинским языком, да и другими иностранными языками.

Мне поначалу были чужды лозунги «Слава Украине!» и другие. Но после февраля, когда погибло много людей, этот лозунг стал для меня символом гражданского сопротивления. И это можно сказать и про пение гимна: люди шли навстречу вооруженным полицейским и пели гимн Украины. Они были без оружия и без какой-то защиты. Ну что тут можно сказать? Разве это может оставить равнодушным?

На Майдане все стояли за страну Украину, а не за украинскую нацию.

Но есть разные регионы в стране, живущие там люди думают и относятся ко всему происходящему в Киеве по-разному.

Есть скорее социальные границы, а не географические. Нельзя говорить что среди украинцев нет людей, которые хотят, чтобы был просто порядок и была власть, просто олицетворяющие стабильность.

Просто в этот раз опять столкнулись два тренда: патернализма, который более характерен для России. И который ближе Донецку и Крыму. И второй тренд: гражданского общества, который и привел людей на Майдан.

Вот все говорят: «Майдан, Майдан», но это же только площадь, а стоило подняться в город на улицу Владимирская, и там шла другая жизнь — обычная.

Первый раз, когда перекрыли выходы из метро, я приехал помогать на Майдан и столкнулся с тем, что очень много людей просто выходили после работы из офисов, видели, что закрыта станция метро, поворачивались и шли обратно. Они не хотели участвовать в событиях Майдана, им это было не нужно. Они были недовольны только тем, что не работает метро.  

А 18 и 19 февраля, когда было понятно, что что-то произойдет, я проходил по Михайловской улице и видел как закрывали магазины, хозяева не хотели, чтобы туда прибегал кто-то укрываться от полиции. На шествия в выходные приходили сотни тысяч человек, но не миллион, конечно.

После того как украинский президент переехал в Ростов, у тебя появилось желание что-то делать самому и тоже стать политиком?

Почти весь мой круг общения поддерживал события, происходящие в Украине зимой. Все мои одноклассники и одногруппники пришли на Майдан, многих я лет двадцать до этого не видел.

Многие после решили, что они хотят создать организацию, скорее общественную, которая может сотрудничать с властью.

Но появились проблемы с занятостью: были топ-менеджеры, владельцы бизнеса — не оказалось времени у людей. Задумывали мы делать что-то совершенно иное, не просто собрать денег и кого-то нанять выполнить наши задумки. А делать все самим.

Знаю, что мои друзья сделали проект «Новая Украина» и сотрудничают с министром экономики Павлом Шереметой. Я по мере сил оказываю методическую помощь и помогаю им.

Но все же ты решил не идти во власть?

Те, кто сейчас ушли работать во власть, живут на свои сбережения или на доходы от бизнеса. Я как топ-менеджер с 15-летним стажем, мог бы навести порядок в своем районе и даже быть полезен на городском уровне. Но вот я прихожу, и мне назначают зарплату в 500 долларов, а я не ворую. Но и жить на 500 долларов тоже не смогу. Нужны адекватные зарплаты для политиков. 

У тебя есть представление о том, как выглядят украинские чиновники и как работает украинская власть? Все, что ли, воруют?

В самих министерствах есть «черная дыра», моя одноклассница работает с международными грантами при ООН и много рассказывает о том, как это все устроено.

Вот есть министр, есть начальник главка, обычно это или человек, приходящий «брать взятки», либо глубокий пенсионер, работающий с 60-х годов и перекладывающий бумаги. Заместителем этого начальника главка работает человек, которого не смогли устроить никуда на работу и он глуп. Как они будут все работать? Конечно же, плохо. 

Понятно, а что касается силовых структур, там сейчас как?

Полиции нет. Скорей всего, она будет формироваться уже с новым президентом. То, с чем я столкнулся в Одессе, очень поражает. Там есть компания, с которой я работаю, — это крупные одесские бизнесмены, они и депутаты областного совета. Я был в командировке 30 апреля. И я конечно, интересовался как обстановка в городе, нет ли никаких провокаций. И мне честно сказали, что начальник одесской милиции рассказал им про то, что у него не более 40 человек, которые могут кого-то защищать, а все остальные не смогут выполнять приказы. И после этого произошло то, что произошло.

Скажи, а после того как прошел референдум в Крыму, у тебя были какие ощущения? Обида?

Я переживаю за крымчан, и там живет все еще пока много моих друзей. Передел границ в послевоенной Европе — это путь в никуда. Я боюсь, что после 3-4 лет разрухи, которая будет в Крыму, мы получим северный Кипр. Сейчас запретили деятельность всех международных компаний, это превратит полуостров в экономическую пустыню.

Нет никакой обиды, думаю, Крым вернется.

Там люди хотели возвращения СССР, они жили прошлым. И хотя там было очень много среднего и мелкого бизнеса, который сейчас переживает трудные времена, жило много и тех, кто просто не работал, а жил за счет курортного сезона и сдачи квартир. Часто говорят, вот Украина не заботилась о Крыме, но Украина точно так же не заботилась ни об одном из своих регионов. Просто где-то люди в стране самоорганизовывались и строили бизнес, а где-то просто ждали, что придет кто-то и наладит им жизнь.

А восток страны? То же самое? 

Я жил там и работал года четыре. Могу сказать, что точно не отвечает настроениям этого региона, так это провозглашение ДНР и ЛНР. Все, кто во власти там, — это какие-то Остапы Бендеры, я знаю так называемого министра финансов ДНР, потому как 15 лет назад мы с ним были в одной тусовке, и с ним прекратили общаться, потому как он украл чужие деньги. Могу сказать, что он за 15 лет не очень изменился.

Уровень криминалитета был всегда высок в этих регионах. В нашей компании все дистрибьюторские маршруты: Краматорск, Славянск, Константиновка, Волноваха — закрыты.

Как давно ты был в России? Что-то после событий в Крыму для тебя изменилось?

Был сразу же после референдума в Крыму, хотел даже отменить поездку, но потом все же поехал. Люди разные, мои друзья тут оказались адекватными людьми.

В России что-то происходит странное, я начал это замечать еще лет восемь назад, мы тогда работали в нашем московском офисе, вечером ужинали, и в ходе разговора я, как обычно, высказывался о российской власти, и в какой-то момент все демонстративно замолчали. Я поразился! Для меня это было нормально, без страха критиковать любую власть, говорить про нее. Уже тогда, на мой взгляд, слишком сильно «завинтили гайки», одно дело — Россия 2000-х годов, и совсем другое — сегодняшняя страна.