НЕГЕРОИ

В Украине жатва.

Последние полгода в Украине жатва – Украина обрела героев.

О них давно мечтали, их почти не было на протяжении ста лет – нет, они были, но это были герои такие, из книжек, из запрещённых распечаток, из страниц пожелтевших, из оплывших свечей и вечерних молитв…

А тут вдруг – раз! - и есть герои.

И потирают руки журналисты, писатели слюной исходят, предвкушая лёгкую работу.

Ну верно, ну всё понятно - вот ты придумал героя. Вот путь его перед тобой, тобой же придуманный, вот его подвиг. И вот уже есть герой на твоих страницах. А если герой картонный – так в этом-то всё и дело, с кого было брать героя? С кого его написать бы в каких городах и весях

его отыскать бы…

Герои шагнули сразу – они начали свой путь от Грушевского, затем пронеслись по Институтской, потом оказались в Крыму – там тоже были герои.

Затем ушли под Славянск, и под Краматорском были наши герои…

Они простые и скромные. Они на острие. Они говорят мало и веско.

А знаете, какие они грациозные, эти герои? Они уходят гражданскими, уходят медвежатами – они возвращаются кошками.

Не знаю, как вам рассказать об этом, писатели и журналисты, снимающие сливки с героев. Вы видите острие, вы слушаете их рассказы – и мало кто из вас понимает, что их рассказы – верхушка айсберга.

Придите и посмотрите, золотоискатели, мойщики самородков, дояры героев, сита в руках держащие, сита, пропускающие золотой песок, оставляющие только крупные слитки. Придите и посмотрите, как рассказывает герой, не знающий, что он герой – как он рассказывает, зачем этот фастекс на разгрузке, и почему их нужно три, а не два.

Глядите, глядите, как он показывает работу героя – не зная, что он герой, а зная, что это просто работа.

Глядите, как он по-кошачьи выскальзывает из амуниции, как делает пируэт, задерживая снаряг свой пяткой. Как он плывёт потом, хотя задумывался показ того как он ползёт.

Как достаёт он невидимую гранату – отточенным движением как бы её бросает – движенья отточены ещё из Грушевского, мы-то знаем.

Смотрите, садитесь, как мы садимся, рты раскрывая - любуясь этим танцем.

Пряча слёзы от понимания – какая работа предшествовала отточенности этого танца и этой обретённой грации солиста.

Писатели и журналисты, сочувствую вам.

Вы не увидите.

Вам нужны только слова героя, его взгляд – грустный, чаще залихватский.

И, между интервью, в которые мы же их и толкаем – мы, рождающие героев, которые ещё не знают, что они герои – они на нас поглядывают смущённо и удивлённо.

Они пока что не понимают, за что их на страницы. За что их на телевизор, почему и зачем всё это. Но они умеют слушать слово НАДО – и они слушают, и дисциплинированно появляются в назначенное время.

Они умеют сказать мягко и веско – и они говорят на диктофоны, и тщательно накрашеные глазки журналисток мигают быстро-быстро, а иногда даже хлопают.

Герои, не знающие, что они герои, знают, что скоро их забудут – и знание это исходит от них мягко и ясно.

Они не носят обиды заранее – они плевали на это.

……….Ну вот ты и стал героем,

ты весь - как сплошной прочерк,

тебя позабыли всюду,

а ежели где вспомнят – булавками колют фото.

Но ты уже стал героем,

тебе не страшна порча,

тебя не берет вуду,

твой след теряют собаки, когда узнают, кто ты……….

Что знаете вы о героях?

Что знаете вы о них, искатели слитков, песок золотой игнорирующие?

Дояры живых образов, сниматели сливок, вёдра истины выливающие на землю, переступающие драгоценные эти молочные лужи?

Мы посмеиваемся над вами – мы, знающие героев.

Героев, не знающих до поры, что они герои.

- Скажите, а почему этих героев вы не отправляете за границу? Их товарищи уехали лечиться, а они не уехали, в чём же дело? Как можно так относиться к героям!

- Потому что есть разные причины. Например, у кого-то может быть СПИД. – бухаем мы вдруг, устав от этих вопросов. – Со СПИДом не всякая иностранная клиника возьмёт, даже героя.

- Как СПИД? Почему? – распахиваются рты искателей чистых героев.

- Ну как почему? Потому что он наркоман. И вообще он сейчас в реанимации из-за того что у него, к тяжёлому ранению плюсом, идёт тяжелейшая ломка, – говорим мы жестоко, уже наплевав на имидж геройский, и ещё добавляем. – И вообще, в отличие от одного со СПИДом, наркоманов с ломкой у нас сейчас два.

- КАК? – распахиваются глазки искательницы (искателя) героев. – Но вы же говорили, что они герои!

- А они и есть герои. Они пошли под огонь безоружными, только ради того, чтобы вытащить своих раненых товарищей, – говорим мы.

- Но как же… но что же… - путаются в когнитивном диссонансе искатели.

- Скажите, а почему так вышло, что нашему герою так сложно сделать документы? - спрашивают другие.

- Потому что у него была судимость. – говорим мы вдруг, устав от дурацких вопросов.

- КАК? – распахиваются ясные и незамутнённые очи. – Но он же герой, вы говорили? Или он не герой?

- Нет, он герой. Он бросился к горящему БТРу, чтобы вытащить водителя. И потом прикрывал уходящих товарищей, отстреливаясь. И умер он от потери крови, потому что не было у него аптечки. Потому что аптечка ушла на водителя горящего БТРа.

- Но как же? За что же судимость? Но разве… - бьются в конвульсиях несоответствия искатели героев.

- Скажите, а почему наш герой не появился на интервью? – спрашивают незамутнённые.

- Потому что он пьёт, – отвечаем мы устало.

- Как пьёт? – ахают от разрушенной мозаики, разрушенной нами же, брутально и грубо.

- Так и пьёт. Как все они пьют, вернувшись. Люто и самозабвенно. Потом спит. Потом опять пьёт. – говорим мы спокойно.

- Но как же… Но что же… Но почему же… - хлопают глазки.

- Потому что он вернулся. А его друзья остались там. – говорим мы устало.

- Да-да. Понимаю-понимаю. – говорят они поспешно. – Но вы же скажите ему. Скажите, что он герой, и потому должен держаться.

………………Вокруг все твердят, как спелись,

что если ты стал героем,

то должен быть строг и строен -

на каждую лажу мира клинок вынимать из ножен.

Но в этом-то вся и прелесть,

что если ты стал героем,

а ты уже стал героем, -

то никому на свете ты ничего не должен………..

Они вернутся в этот город. Город, который они отстояли дважды.

- Это ваш город. – мы говорим им, но они не верят.

Мы не знаем, как им сказать, что этот город – это сердце. Сердце страны, которую они любят так, как никто не умеет любить.

До грязной работы, до крови на руках и глины на их штанах камуфляжных.

До отчаяния и безнадёжности:

- Нас бросили. Но мы будем стоять. Осталось две гранаты…

Они не будут вспоминать потом, что говорили нам в телефон, спокойно и тихо, в минуты, когда уже нет крика, а только спокойствие. Но они будут помнить, как снаряжали мы машины и неслись к ним на передовую, подвозя патроны.

Мы – не герои. К ним – негероям. Они вернутся к нам после всего, и спокойно скажут:

- Привет, напарники.

- Привет, напарники, – мы им спокойно ответим.

И улыбнёмся друг другу, и руки друг другу навстречу.

На наших руках кровь, как и на их руках – мы все это знаем. И это святая кровь, кровь наших врагов – это мы тоже помним.

Враги придут во сне, к ним сначала, потом и к нам.

Но в самые первые сны придут их товарищи – наши товарищи – которые остались там.

Наши негерои будут снчала пить, люто и самозабвенно.

Мы будем тихонько направлять их в ванну, чтобы смыть кровь и глину.

Мы будем стирать их потрёпанную форму, задумчиво вспоминая – сколько раз эта стиральная машинка крутила форму, коричневую от крови.

Затем негерои наши будут идти в свой город, не зная ещё, что это их город.

И будут бить морды тем, к кому у них счёты, ещё из окопов.

И будут распахиваться глазёнки искателей героев – от когнитивного диссонанса от негероических поступков таких, казалось, героев.

- Мы не герои, – будут говорить они в интервью удивлённо.

- Они не герои, – будем мы подтверждать, тихо улыбаясь.

- Там остались герои, – будут они убеждать писателей и журналистов, этих упорных искателей героев.

- Там остались чистые герои, – будем кивать мы эхом.

К ним будут звонить люди из другой жизни, тоже искатели героев. Они будут недоумённо смотреть на монитор телефона, пытаясь вспомнить старых знакомых.

Из прошлой жизни знакомых…

Вечность назад знакомых…

Знаете, всего полгода мы все сделали шаг из мирной жизни в жизнь другую.

Всего полгода – это вечность…

- Ты помнишь Майдан?

- Это было вечность назад. А ты помнишь жизнь до Майдана?

- Это была прошлая жизнь.

…………Полный привет уходящим в ночь, взмах полушалка.

Прошлая жизнь - расписной сундук с ветхим тряпьем.

Как в поговорке - таскать невмочь, выбросить жалко.

Ветви колышутся за окном, скоро подъем……….

Они будут сидеть в этом городе – вассалы этого города, любимые приёмные сыновья этого города – не зная, что этот город принадлежит им.

Они будут мотаться по своим родным городам, не находить там места и снова возвращаться в этот город.

И они будут мечтать – снова туда. Снова в окопы. Им будет страшно, они уже знают, как оно – там. Но чем страшнее им будет, тем больше будут они рваться, и этот когнитивный диссонанс пониманием уляжется в наши тыловые всё же головы.

Мы будем делать всё, чтобы они поскорее ушли туда – не потому что нам не жаль наших негероев. А потому что там им место. Пока всё не кончится. Пока не будет окончательной победы.

А что потом?

А потом посмотрим.

Пусть только будет – это потом.

Потом мы переболеем мирной жизнью, да, наши напарники?

Потом мы разберёмся с ней, правда, наши негерои?

А мы разберёмся – мы, начинавшие с инсургентства – инсургентами и оставшиеся, в глубинах выгоревших душ своих.

Да, мои негерои?

Наши негерои – кошачья грация, обретённая за полгода, золотой песок нашей измученной страны, удивлённые взгляды, тихие голоса…

Наши герои.

…………Завтрак, зарядка, поет труба в сумрачном гетто.

Четок аллюр ворона коня по мостовой.

Жизни лишь вон до того столба - дальше легенда,

Только легенда да млечный путь над головой……..