Почти каждому человеку, который хоть что-то помнит из истории семьи, страны и мира, периодически хочется пойти и плюнуть на чью-нибудь могилу. Почти у каждого есть свой «кровник» из прошлого.

Я знаю, например, где похоронен следователь, пытавший моего деда и его братьев. А начальник его — главный мой «кровник» — вообще лежит на Красной площади у Мавзолея.

Пойти и плюнуть? Не пойду.
Почему? По воспитанию, вере ли — не знаю, но не пойду, не плюну, не разрою и не взорву.

После фильма «Покаяние» Абуладзе, в котором каждую ночь выкапывают труп мерзавца-диктатора Аравидзе, мы с мамой говорили об этом. Нет, — говорила мама, — так нельзя. А вот фотографию Сталина, найденную в Энциклопедическом словаре, она с проклятиями, разорвала в клочки.

Значит, портрет можно, памятник можно, а могилу нельзя? Шут его знает!

Вот, когда-то поляки выкрасили руки Дзержинского красной краской. Я радовался. Это было началом освобождения. Потом я сам смотрел, как другого Феликса, стоявшего по месту работы, взяли краном за башку и увезли на художественную свалку. Смотрел, радовался и сейчас об этом не жалею.

Степан Бандера не мой герой. Но и не мой «кровник». Могилу и не подумал бы осквернять, но и цветы бы к надгробию не понёс.

Интересно, найдёт ли немецкая полиция тех, кто повеселился на кладбище? Та самая, кстати, которая нашла пятьдесят пять лет назад Сташинского, убийцу Бандеры. Если это будет пожилая полька, мстящая до сих пор украинским националистам за волынскую резню, понял бы и загрустил. Но это вряд ли кто-то конкретно пострадавший от Бандеры и бандеровцев.

Скорее всего, это отравленные телекиселёвщиной российские пацаны: фанаты, туристы или дети эмигрантов. Они громили могилу не Степана Бандеры, а мифического «Бендеры», бога укрофашистов. Они гордятся, небось, своим делом, потому что теперь можно всё, что якобы патриотично. И этого я никогда не приму и не пойму.

И не приду и не плюну я на могилы своих «кровников», заплечных дел мастеров. В конце концов, я знаю, что души их горят в аду.