«Дикость» – вот первое, что приходило, уверен, не только в мою голову при виде сообщений о захвате здания Меджлиса и резонирующих с ними новостей о внимании крымских властей к каналу АТР, продолжающихся обысках и запугиваниях крымских татар. На днях сообщают о похищениях людей в Белогорске. Мустафа Джемилев заявляет о подготовке депортации крымских татар. До этого подобное говорила крымский «прокурор» Поклонская. Дикость.

Но что-то еще. За всем этим – более того, за всей развязанной Россией войной в нашей стране – ощущается логичность, своеобразная связанность мотивов и поступков. Дикость в чистом виде – это единичный акт, система поступков это, с позволения сказать, «культура» – культура как совокупность ценностей, практик и методов. Практики и методы, которые использует Россия в Крыму, вполне единообразны, неодиночны и взаимосвязаны, так что мы имеем дело именно с неким мировоззрением, миросозерцанием и привычными способами реакции на мир. Дело в том, что эти реакции очень далеки от привычных и понятных европейскому человеку, и потому вызывают у него оторопь.

Контекст текущих событий в Крыму довольно прост. Крымские татары, автохтонная нация, имевшая свое государство, в течении двух столетий подвергалась геноциду со стороны сначала Российской, потом советской империй. После распада СССР надлежащей постгеноцидной терапии не проводилось, но базовые политические права за крымскими татарами сохранялись. Крымские татары к 2014 году представляли из себя развитую нацию с европейской политической культурой и эффективным самоуправлением. После того, как наследница монархии Романовых и Советского Союза Российская Федерация оккупировала Крым, одной из основных ее целей стало уничтожение политической субъектности крымских татар, вплоть до угроз физической очистки территории. Логично, но как-то не по-человечески.

Такой взгляд, совершенно бесспорный для любого знакомого с историей человека, сталкивается с иной аргументацией, куда более противоречивой, но подкрепленной железной самоуверенностью – он сталкивается с действиями российского чиновника. Нужно отметить, что никакого внятного и официального отношения ни к крымским татарам, ни к их требованиям, ни к их трагедиям со стороны российских властей нет и потому его приходится восстанавливать. У автора статьи был такой опыт – несколько бесед в 2012-2013 годах с Генеральным консулом России в Симферополе Владимиром Андреевым. Мне тогда взгляды Андреева показались странными и неожиданно примитивными для пусть и консульского, но дипломата – кто бы мог подумать, что эти нравы распространятся на весь Крым и будут воплощаться куда менее, нежели Андреев, образованными людьми.

Андреев сочетал в себе способность легко составлять сложные грамматические конструкции и самодурство столичного ревизора, посетившего провинцию. Это выглядело забавно – с апломбом начальника он раздавал поучения крымским милиционерам и министрам, о том, например, как им следует работать с Меджлисом. На фоне косноязычных, но обладающих реальной властью крымского премьера Могилева или его заместителя Бурлакова он казался странной птицей: вроде и не глуп, но делает глупые заявления. Искреннее непонимание Андреевым того, что Украина, хоть и с Януковичем – отдельная страна, а он всего лишь посольский чиновник, как раз и сбивала с толку: это же очевидность. Но оказалось, что ошибались все мы, а не он, и состояние российской провинции для Крыма очень легко восстановить.

Столь же странно, как тогда казалось, относился Андреев и к крымским татарам: он объявлял Меджлис «русофобской», «экстремистской» и вдобавок незарегистрированной организацией, а какую либо, пусть даже теоретическую вину России за депортацию 1944 года отметал на корню. Не меньшую, если не большую опасность представляли для него и неортодоксальные мусульмане, особенно Хизб ут-Тахрир. Все должны понять, что им вдвоем в Крыму не ужиться – или Генкосул должен остаться, или приверженцы Халифата. Украинские власти должны сделать выбор. «Как это так? Он всерьез?», – думал я. Словом, в те дни Андреев был похож на миниатюрного Лаврова – выражая волю своего кремлевского начальства, они настолько забывают о себе и здравом смысле, что воспринимаются как некие говорящие машины – человек в трезвом уме себе такого не позволяет.

И вот сейчас реализуется эта российская практика: «крымских татар как нации не существует, их лидеры и организация вне закона, любое проявление крымскотатарской самоидентификации должно пресекаться». Для достижения этих целей используется примитивные инструменты, преимущественно силового и карательного типа, но и операции по поощрению внутренних предателей.

Какие промежуточные выводы и прогнозы можно сделать? Меджлис не будет существовать в привычном виде, а политическая структура крымских татар переформатируется в «правительство в изгнании» – на материке, и в неформальные, неафишируемые, но гибкие сети в Крыму. Структура Меджлиса, и ранее во многом ориентированная на защиту, а не продвижение интересов, будет сконцентрирована именно и только на защите.

Структуры замещения, разного рода псевдо-меджлисы, будут играть роль «правильных татар» для крымской власти и Кремля, но в месте с тем четко промаркируют немногочисленных провокаторов и агентов оккупантов, с той или иной степенью искренности предающих общенациональные интересы, а то и жизни соотечественников.

Межнациональные отношения станут стабильно-конфликтогенными, фоновое славянское население будет испытывать к крымским татарам в разных пропорциях и в разных эпизодах смесь страха, сочувствия, ненависти, поддержки, отчужденности и солидарности – но в целом они будут считать себя более защищенными как представители доминирующей культуры.

Деятельность автономных мусульманских течений резко сократится (что произошло уже сейчас), и мусульманская самоидентификация как доминирующая сменится более естественной в таких условиях этнической и национальной. Будет ли депортация? Вероятно, но в форме выдавливания крымских татар за Перекоп. Будут ли новые аресты, обыски, запугивания – да, причем как одна из форм выдавливания.

Дикость? Да, но со своей, пусть и дикарской логикой. В общих чертах крымские татары оказались в ситуации, схожей с той, в которой они были до распада СССР. Для них Советский Союз возродился.