“На каком языке вы видите сны?” – спросил меня один из читателей.

 Читатель – россиянин, живущий в Симферополе, его страничка в социальной сети не оставляла сомнений в политических пристрастиях, так что смысл вопроса не оставлял сомнений. Я должен был ответить, что вижу сны по-русски и в ответ получить стандартный набор обвинений в предательстве, продажности, готовности за американские сребреники продать родной язык и великую страну…Так что я не стал вступать в диалог, тем более, что мой ответ наверняка озадачил бы спрашивающего. В моих снах мои бабушки нередко говорят на идиш, мои друзья – по-украински, сам я, когда перед сном закрываю польскую книжку, не гарантирован от сна по-польски. Хотя, действительно – русского языка в моих снах – и в моей жизни – предостаточно. Но считать, что именно это делает меня – как и любого другого человека – русским – огромное заблуждение, навязанное нам имперской психологией прошлого. И не удивительно, что этой установкой пропитаны и солдаты бывшей империи, и их оппоненты.

Российская империя – и в этом она не сильно отличалась от всех остальных – делала все возможное, чтобы вытравить из своих подданных любые отличия, превратив их в безгласное стадо на лугу “православия, самодержавия и народности”. Большевики пошли тем же путем – и даже преуспели. Но авторитарная империя тем и отличается от государства граждан, что свободный человек сопротивляется ее давлению, как только может. Кто-то – с помощью родного языка, кто-то – с помощью политической культуры и веры в демократию. А кто-то и сам вам не скажет, на каком языке он разговаривает, как многие наши соотечественники  из маленьких городов и сел центральной Украины – просто он повинуется тому неистребимому инстинкту свободы и отвращения к бесправию, который только и дал возможность украинцам выжить. И вот эти люди в один прекрасный день встречаются на киевском Майдане. Они говорят на разных языках, но прекрасно понимают друг друга – просто потому что язык свободы – он для всех. И вот уже парень из Жовквы читает своей девушке из Днепропетровска запомнившийся еще со школьных лет отрывок из “Кобзаря”, а она увлеченно декламирует “и на обломках самовластья напишут…”.

И то, что Шевченко мог в годы своей жизни в Петербурге видеть сны по-русски, а Пушкин, скорее всего, слышал во снах только французскую речь, ничего уже не может изменить…