Прозвища правителей — титул от народа. В них многословные характеристики личности и поступков заменяются краткими и емкими метафорами. Диктатора Доминиканской республики Ф. Трухильо звали Козлом за упрямый характер и любовные похождения. В книгах и статьях о его персоне и времени правления обязательно обнаружится эта обидная кличка, поскольку без народного признания «заслуг» не обойдется составление исторического портрета. В Северной Корее династии «Кимов» кличек не дают, величая их «солнцами жизни», «гениями человечества» и прочими спущенными сверху эпитетами. За артикуляцию неформальных словечек в их адрес можно получить пожизненный срок. Но, возможно, через какое-то время эти же сравнения превратятся в издевательские характеристики. Как случилось с Николае Чаушеску. Один профессор назвал его «Дунаем ума» за всякие новшества, вроде запрещения презервативов ради увеличения народонаселения и разработки экономного рациона питания для каждого румына. С тех пор, как ляпнет человек глупость, так ему и говорят в Румынии: мол, ты просто «Дунай ума».

В давние времена к деспоту чаще всего приставляли прилагательное: мудрый, грозный, темный, железнобокий... Позже, когда, из сакральных высот власть спустилась на грешную землю, нейминг правителей разнообразился. Петра Первого прозвали Табачником за внедрение неведомого прежде зелья, Николая Первого — Палкиным за приверженность к телесным наказаниям. Прозвище почти всегда указывало на порок, изъян и дурные привычки, подмеченные окружением. Хотя были диктаторы с ничего не говорящими, почти нейтральными характеристиками. Потому что их имена стали нарицательными. И хотя Наполеона в близком круге иногда звали Плон-Плоном, а Гитлера — Ади, детские прозвища не приклеились к их взрослым делам. Напротив, мы теперь, ставя слова «гитлер» и «наполеон» перед чьей-то фамилией, сразу придаем нужную окраску ее носителю. История оставила нам внушительную плеяду вождей, фюреров, дуче, контукэторов, кормчих, эль-каудильо, батек, отцов наций, руководителей революций, генсеков, туркменбаши и поглавников, которым народная молва приклеила неформальные ярлыки палачей, крокодилов, питонов и прочей мифологической и природной нечисти. Однако весь семантический ряд укладывался в литературную лексику.

Только российский президент за многовековую историю деспотизма оказался первым правителем крупного государства с нецензурным определением после фамилии. Причем это определение не просто кто-то написал на заборе и стал упоминать в уличных спорах. Оно появилось в виде логотипов на майках кинозвезд, в Википедии, его стали выговаривать политики, скандировать на стадионах и петь на концертах рок-звезд. «Путин— Ху...о!»

Никогда еще самые кровавые, самые ужасные, самые коварные и жестокие правители не достигали такого уровня уничижения. Что же произошло? Или цивилизация недооценила степень угроз миру, исходящих от Путина, или носитель обидного прозвища, действительно, «жалкая и ничтожная личность», как Балаганов, выдающий себя за сына мятежника?

Как у каждого явления, у этого тоже есть история. С первого дня существования СССР клички первых лиц страны утратили свою односложность. Если Николая II называли только «Кровавым», то у В. Ленина подобных прозвищ было немало, начиная от внутрибольшевистского — «Лукич» и заканчивая общенародным — «Плешивый», иногда «Лысый». Коллекция прозвищ И. Сталина еще внушительнее: «Рябой», «Таракан», «Йося Грозный». Л. Брежнева народ наградил столькими эпитетами и сравнениями, что перечень займет школьную тетрадь. Лично мне нравятся «Бровеносец в потемках» и «Лелик», как отражающие тупиковый застой и характерное его эпохе панибратство. По мере движения к развитому социализму прозвищ у каждого генсека становилось больше, и в них явно доминировали сарказм и презрение. М. Горбачев — «Лимонадный Джо» — убийственная характеристика его популярности на Западе вместе с непопулярной ролью в «сухом законе» 1985 года. Но до мата дело не доходило, хотя в горбачевское время народ придумывал «кликухи» уже не в кухонном уединении. Фантазии голодного, плохо одетого народа порождали злой юмор. Вплотную к нецензурной черте подошел Б. Ельцин, чьи инициалы сложились в аббревиатуру ЕБН, которая в транскрипции звучала не совсем прилично. ЕБНом Бориса Николаевича прозвали в демократическом лагере, где раньше других поняли подлинные мотивы его поведения.

Российское и советское общество — рекордсмены по количеству тиранов, приходящихся на одно столетие. Николай II, В. Ленин, И. Сталин, Л. Брежнев, которых историческая наука относит к врагам человечества, заняли собой почти целый век. Бесконечная тирания опостылела народу, но она же стала привычным фоном жизни многих поколений. Превозношение власти и цинизм отношения к ней сплелись в единый смысловой клубок, проявляющийся в кличках деспотов и в анекдотах.

В. Путин пришел к власти в образе неизвестного миру политика, но уже знаменитого в кругу московской и петербургской элиты. В первые же дни его правления газета «Совершенно секретно» опубликовали прозвища Путина, приклеенные к нему в разные времена карьерного роста. Чекистское прошлое Владимира Владимировича проходило под прикрытием псевдонимов «Моль», «Крысенок», «Капутин», «Хапутин». При дворе А. Собчака его называли «Штази» и «Вице-Собчаком», а после кавказских «мочительных» операций — «Туалетный Путенок», «Гадкий Путенок», «Путенг» и «Путлер».

Стоит подчеркнуть, что народная молва, в отличие от западных экспертов, терзавшихся вопросом «Who is Mr. Putin?» почти до 2009 года, разобралась с ВВП в первые же дни его правления.

Длительность пребывания у власти, увы, не делает диктаторов мудрее и мягче. Напротив, каждый из них, если избегает тяжких недугов, становился все более подозрительным и жестоким. Поэтому эволюция прозвищ Путина должна была отражать его ухудшающееся моральное состояние. Ничем не ограниченный руководитель России в словах и поступках продолжал излучать хамство, невежество и агрессию. В конце концов, он стал откровенно лгать и нарушать собственные обещания. А такое поведение не приветствуется даже в диктаторском сообществе. То есть Путин вышел за рамки. Вот и общественная характеристика его персоны тоже вышла за рамки приличий и остановилась на нецензурной идиоме.

Наверное, в ней приговор не только Путину, но и всей модели диктаторского способа управления страной, позорной, как прозвище человека, пытающегося подогнать мир под свои иллюзии. В истории он останется с этой кличкой, и весь вопрос в том, будет ли к ней приставлено слово «Кровавое»?