Создание Минстеця спровоцировало новый всплеск разговоров на тему «Украина проигрывает информационную войну». Соответственно, адепты МИП утверждают, что создание ведомства приблизит нашу победу, а его противники настаивают, что этот шаг в лучшем случае ничего не изменит.

Дабы сделать дискуссию более предметной, хочу отметить несколько вещей.

Первое. Очень важно зафиксировать этап эволюции, на котором возник Минстець.

Так вот, период с марта по сентябрь 2014 г. в информационной политике страны я бы назвал «эпохой костылей». Его особенность: у абсолютно недееспособной в условиях гибридной войны государственной системы управления информационным пространством возникли несвойственные, внесистемные подпорки, которые не дали этой конструкции рухнуть. Костыли в этот период полностью доминировали в информпространстве.

Первым костылем стал Дмитрий Тымчук и группа «Информационное сопротивление». Работу этой команды трудно переоценить. Ввиду паралича госмашины, когда руководители силовых ведомств выходили на публику и три раза в день давали противоположную информацию, сводки ИС стали ориентиром не только для СМИ и общества, но и для самих ведомств. Возникновение ИС дало возможность избежать тотального хаоса.

Вторым костылем стало появление (вторая половина июня 2014 г.) в эфире спикера СНБО Андрея Лысенко. Это хоть и государственное, но абсолютно несвойственное для существующей системы тактическое решение. Костыль чистой воды. Андрею Лысенко за его работу нужно поставить памятник в полный рост, желательно – конный. Потому что он фактически в одиночку вот уже полгода удерживает линию, от которой пляшут все остальные.

Следующим этапом развития информинструментов у госорганов стало появление «протезов», которые были внедрены в сами ведомства. "Протезы" зарождались параллельно с костылями, но на первый план начали выходить к октябрю.

Это своего рода «информационные комиссары» - советники министров с особыми полномочиями или замы по информационной сфере, задачей которых было обойти бюрократические формальности и наладить внятный информационный поток. Эти протезы где-то сработали эффективно, где-то не очень. Но суть у них одна – если Лысенко действует «снаружи», выступая координатором, то «информационные комиссары» действуют изнутри, пытаясь выжать из своих ведомств некое подобие «стратегических коммуникаций».

Основная проблема в том, что в пресс-службах / управлениях по коммуникациям ведомств очень часто работают адекватные профессиональные люди. Но они взаимодействуют с системой, которая исключает эффективную информационную политику. Поэтому оперативно решить задачу можно было только внесистемными решениями. И во многом это удалось.

Второе. Какая задача стоит сейчас? Сейчас стоит задача полностью перестроить философию работы ведомств в информпространстве.

Парадокс в том, что сейчас чиновники начинают врать или скрывать информацию даже в тех случаях, когда в этом нет никакой необходимости. Более того – часто выгодно сказать правду или оперативно ответить журналисту на запрос, но этого не происходит. Просто так заведено. Бюрократы врут везде, даже в самых развитых странах. Но если там это происходит в рамках патологии, то у нас «стратегические коммуникации» построены в основном по принципу «меньше скажем – меньше придётся оправдываться».

Очевидно, что наладить внятные стратегические коммуникации в непрозрачных, ориентированных на коррупцию ведомствах невозможно. Радикальные улучшения в этой области возможны только параллельно с проведением реформ. Это непростой и неблизкий путь, движение по которому от информационщиков зависит лишь отчасти.

Поэтому тактическими задачами на ближайшее время является улучшение координации между ведомствами, чтобы формировалась единая картинка и единая система реагирования на вызовы, а также параллельное выстраивание адекватных инструментов коммуникации на уровне каждого ведомства.

Стратегическая задача – переход от реагирования на события к упреждению, навязывание своей повестки.

Функция координации этих процессов – это естественная задача СНБО.

Может в этом плане что-то новое сказать Минстець? Может ли Минстець повлиять на работу внутри ведомств? Может ли Минстець повлиять на работу негосударственных субъектов, форматирующих инфополе?

Где-то здесь надо искать нишу ведомства, чтобы избежать дублирования. Если Минстець, условно говоря, действительно начнет работать на уровне биотехнологий, меняя среду, тогда в нем есть смысл. Если же это будет очередной костыль, то смысла никакого в нем нет.