На французском (и на русском) этот жанр называется "nature morte" - "мёртвая натура". На голландском - "stilleven" - "тихая жизнь". На английском - "still life" - при известной доле фантазии это можно перевести, как "всё ещё жизнь".

Всё это касается Донецка. Мой город выглядит мёртвым; но он всё ещё жив; хотя жизнь эта не простая, тихая.

Двадцать часов на мариупольском поезде, который какой-то злой шутник обозвал "скорым". Вагоны собраны с бору по сосенке - тот, в котором ехал я, судя по наклейкам футбольных "ультрасов", некогда курсировал между Луганском и Сумами.

Соседи по купе - мать с сыном-студентом. Сами они живут в Докучаевске, едут до Волновахи. Причём, что характерно, оба - проукраински настроены.

"У нас на улице из десяти человек за "ДНР", может быть, двое, - говорит женщина. - Наш город всегда был патриотичным. Поэтому, когда пришли "ополченцы", никто им не радовался. А чему радоваться? Человек двадцать лет прожил наркоманом, а на двадцать первый стал "героем республики". Мы жили по-человечески всю жизнь, и никто нам не мешал. Мы считали и считаем Украину своей страной, мы дома. От кого теперь нас "защищать"-то!?"

Но далеко не все сторонники украинской власти, по словам моей собеседницы, таковыми остаются. В сепаратисты, конечно, не идут - но обида на родное государство копится и копится. Их городок находится фактически на линии фронта, и потому обстрелы там - явление частое. Стреляют боевики по правительственным войскам. Стреляют силовики в ответ. Куда летят повстанческие снаряды - неясно. Но вот залпы украинской артиллерии, как утверждает женщина, попадают куда угодно, только не по сепаратистам. Коровник, экскаватор на местном карьере, детский садик (к счастью, пустой), несколько частных домов... За всё это время, как рассказала мне попутчица, погиб только один боевик - и то лишь потому, что забрёл с пьяных глаз куда-то не туда.

"А ведь мятежников у нас совсем не много, их могли бы в два счёта из города выбить! - сокрушается женщина. - Но, похоже, кому-то наверху просто нужно, чтобы война продолжалась подольше, для кого-то это бизнес".

По словам моей попутчицы, Докучаевский флюсо-доломитный комбинат, принадлежащий Ахметову, до последнего времени работал исправно. Лишь когда злополучный снаряд угодил в экскаватор и убил экскаваторщика - руководство разрешило людям не выходить на работу. Не все воспользовались этим правом - многие продолжают трудиться во славу Рината Леонидовича.

Мариуполь слякотен и по-прифронтовому суетлив. Толпы понурых стариков штурмуют отделения "Ощадбанка" - видимо, приехали с оккупированных территорий переоформлять пенсии. Кое-где попадаются бронемашины или военные патрули - но это редкость. Возможно, большинство бойцов и техники на левом берегу, стерегут подступы со стороны Новоазовска. А может быть, имитация бурной деятельности под названием АТО не требует большого количества массовки.

Желающих уехать в Донецк на автовокзале немало. Сперва пытаюсь договориться с таксистом - он наотрез отказывается. 

"Наши парни берут до Донецка гривен по 800. Но я и за две тысячи не поеду. И не просите. После того, как у нескольких наших на блокпостах машины отобрали... Потом пришлось деньги возить, чтобы вернули... Да, где-то тысячу, или полторы. На фиг, на фин так работать!".

А вот с автобусами проблем нет: ходят, как и в мирное время, каждые 10-15 минут. Втискиваюсь кое-как (вместо билета мне продали "контрамарку" без места), с Богом, поехали!

Первый блокпост на выезде из города - аккурат рядом с трамвайной конечной. Если бы рельсы заканчивались метров на 200 дальше, вполне можно было бы пересечь линию контроля на трамвае. Мужчин вывели, проверили паспорта. А больше ничего не проверили - только гражданство и прописку. То ли все террористы проникают в зону АТО исключительно по крымским или российским документам, то ли вся база разыскиваемых боевиков уместилась у усталого солдата в голове под тяжёлой каской.

Следующий контроль - уже под Волновахой. Там никого не выводят - молодой боец проверяет документы прямо в автобусе. Для женщин и детей находит парочку слов. "О, девушка, Вы из Бердянска едете! К морю ездили, или на свидание?"; "У Вас же через неделю День Рождения! Так, конечно, не принято, но с наступающим Вас. Счастья и мира!"; "Дай Бог каждому прожить столько, сколько прожили Вы, ну а Вам - ещё столько же!"; "Так, а как тебя зовут? Лёша! А скажи, Лёша, это ведь твоя мама? А маму как зовут? А когда у мамы День Рожденья? Смотри, Лёша, чтоб цветы маме подарил!". 

Наконец, какая-то старушка не выдерживает: "Сынок, брось ты эту войну, езжай с нами в Донецк!". Солдат смеётся и обещает "подумать".

Въезжаем на "нейтральную полосу". В сумерках виднеются потухшие и закрытые АЗС. Ярким зелёным пятном выделяется лишь... что бы вы думали? Правильно, "Параллель"!

Жду сепаратистских блокпостов, и немного нервничаю. Слишком многие уговаривали остаться в Киеве, стращая последствиями. Слишком много угроз получал я в личных сообщениях. Слишком мало стеснялся в выражениях, говоря всё, что думаю, и про тупых исполнителей чужой злой воли, и про их хитромудрых кукловодов.

Первый кордон боевиков под Еленовкой миновали вообще не глядя. Да был ли на нём хоть кто-нибудь? На следующем, под Марьяновкой, и ещё одном, возле Широкого, была заметна некая суета, развевались какие-то флаги - но останавливать нас никто и не подумал. Вновь пришла в голову шальная мысль: эдак ведь можно полный автобус диверсантов завезти в город, никто и не заметит.

Донецк по-прежнему светится всеми огнями. Если бы не потухшая вывеска "Метро", не тёмные кубы автосалонов и не ободранные биллборды (либо, напротив, оклеенные всякой ерундой) - с виду вообще невозможно было бы понять, что мой город в беде. Работают придорожные лавочки. Горит огнями "Норд" - причём не только само предприятие, но и спортивный центр, например. Ярко освещена фабрика "Конти" - может быть, не так, как киевский "Рошен", но фонари горят всюду - даже в скверике с мостиками. В Киеве, помнится, многие были в шоке от того, что кондитерское производство Колесникова не только не закрылось, но и по-прежнему продаёт свои "Бонжуры" и "Контики" по городам и весям Украины. "Да это, наверное, распродают складские запасы...", - пытались возражать наивные киевляне. Но "складские запасы" на полках "Биллы" и "Великой Кишени" продолжали регулярно пополняться.

На улицах пусто. Куда-то исчезли патрули боевиков и "хэппи-вэны", крашеные кисточкой. Либо просто не хотят выходить в плохую погоду - либо (хочется верить) потихоньку "рассасываются" в направлении России и окрестных кладбищ.

Таксист, который везёт меня с Южного, ворчит и клянёт... "ДНР". "%#@$, гребут себе в карман, ни зарплат, ни пенсий, ни банков, ^&*$#! Я вот был у брата в Херсоне, так там всё нормально! деньги в банкоматах есть, все работают, все зарабатывают, полки в магазинах ломятся... А тут - просто #$@&$! Ну, свет отключать начали - но ведь это же из-за наших %#$@*& всё, потому, что уголь тырят! Хотя по мне, пусть лучше свет отключают раз в день, чем в такой $&%@# жить, как у нас!". 

Я попытался съязвить: "Ну, зато "хунты" и "правосеков" нет! Счастливая жизнь в "русском мире", не?" 

Ответ вышел таким многоэтажным, что и Пётр I, наверное, заслушался бы.

В полночь в магазине "Обжора" ("Мы принимаем банковские карты!" - лучший слоган этой осени) - "технический перерыв". Перерыв всего 15 минут, но за это время успевает собраться небольшая толпа. Какой-то мрачноватый и молчаливый тип в галстуке (видимо, "чиновник правительства", кому ещё среди ночи в Донецке нужны галстуки?), двое таксистов, подвыпившая молодая парочка и Ваш покорный слуга. Патрулей по-прежнему не видно.

Пару раз подъезжают машины без номеров, разок - с потухшей мигалкой. Люди в них видят, что магазин закрыт, и катят восвояси. Никто не устраивает балаган, не зажигает маячки и "аварийку", не размахивает стволом с тупым "гыгыканьем", как бывало в августе или сентябре. Бандота присмирела и притихла. Земля под ногами, может, и не горит - но почти неуловимый запах серы уже ощущается. Перед самым открытием на стоянку подкатывает американский внедорожник на российских номерах. Из него выходят Денис Пушилин, а с ним ещё один моложавый чернявый мужчина. Спутник Пушилина кажется неуловимо знакомым.

Заходим в магазин. Я, расплачиваюсь на кассе, и болтаю с девушкой-кассиршей. "О, какие люди к вам заходят - жаль, нельзя сказать, что без охраны. Потому, что если бы без охраны - то кое-кто получил бы пинков. Раззудись плечо... То есть, раззудись колено, размахнись нога! И летел бы кое-кто прямо до Ростова!". Девушка нервно смеётся. Нервно - потому, что кандидат на полёт до Ростова стоит в десятке метров. Смеётся - и это хорошо: значит, Донецк постепенно просыпается от колдовского сна. 

Проходя мимо Пушилина, бормочу под нос театральным шёпотом, который слышно и на галёрке: "Всем всё платится! Мы Можем Многое!" (будущий "спикер парламента "ДНР" некогда засветился, как "тысячник" в новой "МММ", да ещё и возглавлял партию с тем же названием). Денис вздрагивает, и старательно делает вид, будто ничего не слышал. Бросаю ещё один мимолётный взгляд на его приятеля. И всё-таки - где я его видел?

Лишь спустя время, осенило: да это же Владислав Сурков! 

Затем слегка умерил пыл: стоп, неужто Сурков, весь такой важный, высокопоставленный и закулисно-подковёрный, собственной персоной приедет к нам?
В конечном итоге, порешил считать его "человеком, похожим на Суркова", чтобы не плодить нездоровых сенсаций. Но... всё может быть.

***
Когда я прощался со своими попутчиками в поезде (они выходили чуть-чуть раньше, в Волновахе), женщина покачала головой и сказала: "Да, к сожалению, Украины здесь уже не будет". Я слышал эту мантру от идейных сепаратистов много раз, и уже готовился дать отповедь, но она добавила: "Прежней Украины". 

"Будет Украина, в которой не стыдно жить", - добавил её сын, до этого, по преимуществу, молчавший.

Украина, в которой не стыдно жить. Утопия, которая просто не может не стать реальностью. И начинается она именно здесь - где целый регион постепенно понимает, какую смертельную глупость совершил. И, поняв это до конца, обязательно начнёт исправляться.