Перед концертами рок-звёзд выступают разогревающие публику  команды. Перед боксёрскими боями за мировой титул, собравшихся зрителей радуют другими боксёрскими поединками. Перед завтрашним выступлением В.В. Путина российское население разогревает, радует и развлекает кущёвский губернатор А.Н. Ткачёв.

Из своего далёка, чуждый тонкостям московской политики, взошедший на гору простоватый правдоруб совершенно в стиле оруэлловского «Скотского хутора» объясняет дрожащему от неуверенности в завтрашнем дне, остриженному ростом цен и падением рубля крымнашистскому стаду особенности пастбища, на которое его вывел молчаливый Великий Чабан.

Вот, что за камни сбивают копыта и вот что за колючки впиваются в бока. Экономическая стагнация, потрошащая карманы граждан высокая инфляцию, огромная девальвацию национальной валюты, масштабное бегство капиталов, растущая безработица.

Кущёвский губернатор говорит: «Мы пожинаем плоды наших завоеваний, политических побед нашей страны. Это расплата, цена вопроса, которую и экономика, и жители края и страны рано или поздно должны были разделить с президентом, с правительством со страной».

О, бредущее из глубины веков крымнашистское стадо, вслушайся в смысл его речений: «Мы же все рукоплескали, мы же все говорили, что здорово, Крым наш. Значит, мы должны разделить не только эту ответственность, но и эту ношу, эти потери».

То же самое говорили поколениям подпадших вод власть захвативших Россию большевиков их начальники, сжигая их в топке коллективизаций, репрессий, концлагерей, войн и гонки вооружений – вы сами этого хотели, надо потерпеть во имя светлого будущего, политические завоевания выше экономических затруднений.

Крымнашистское стадо шевелит ушами, не верит услышанному, думает, что ослышалось. «Как?! Опять?! Не может быть!» Великий Чабан не обещал ему меньше травы на обед и меньше шерсти на боках в обмен на согласное радостное блеяние и послушный бег по бараньей тропе на новую территорию.

Над ночью величайшего в мире пастбища, с ухмылкой воткнутого в твердь неба двурогого месяца, повисло безмолвие. У его обитателей снова не получилось жить. Они безмолвствуют. Они снова думают, как им выжить.