Сегодня весь Рунет обсуждает насмешки Путина над журналистом кировского издания "Репортеръ" Владимиром Маматовым. Немного запинаясь и растягивая слова, Маматов во время большой пресс-конференции поинтересовался у главы государства, как быть с тем, что крупные торговые сети отказываются брать в продажу "Вятский квас". Путин высмеял журналиста из-за его нечеткой речи, всячески намекая на то, что тот был не трезв. По залу прокатились волны подобострастного хохота. Позже выяснилось, что трудности с произношением возникли у Маматова из-за того, что он перенес инсульт и пять черепно-мозговых травм. И хотя многих других на его месте такие удары могли бы сломить и выбить на обочину жизни, кировский журналист нашел в себе силы вернуться в профессию и продолжить заниматься любимым делом.



После пресс-конференции, когда выяснилось, что Маматов так говорил из-за болезни, ему принес извинения пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, но тоже в весьма специфической манере

- Песков сказал: «Ты это… извини. Ты не обиделся?» – рассказывает журналист.

Сам журналист извинения принял и ответил своему коллеге в той же форме – «на ты»: «Ты что!»



Сегодняшний случай напомнил мне казус, который произошел с президентом США Джорджем Бушем-младшим в 2006 году. Выйдя к журналистам во время своей пресс-конференции, Буш заметил, что один из них присутствует на собрании в солнечных очках. "Вы так и собираетесь задавать вопросы "из тени"?" - спросил его президент. "Для зрителей сообщаю - тут у нас нет солнца!" - обернулся он к телекамерам. Позже помощники сообщили Бушу, что представитель Los Angeles Times Питер Волстен явился на конференцию в солнечных очках, так как страдает расстройством зрения, из-за которого даже мягкий солнечный свет причиняет ему боль. Сразу после этого президент лично позвонил журналисту и извинился перед ним.

Разница между двумя этими историями разительна. В первом случае извинения в довольно грубой форме принес пресс-секретарь российского президента, во втором случае президент США сам позвонил журналисту и извинился перед ним лично. Объясняется это очень просто. В России человеческое достоинство как таковое (безотносительно занимаемой должности) не стоит ровным счетом ничего, и практически любой зал с радостью присоединится к насмешкам над выбранной жертвой, которая не так говорит, иначе выглядит, в общем ведет себя странно и нелепо. Еще со времен Ивана Грозного и Анны Иоанновны в России закрепилась традиция делать шутов из тех, кто не вызывает царской симпатии. Пренебрежительное отношение к россиянам, свойственное абсолютному большинству наших правителей, хорошо выразил Павел I, сказавший однажды: "В России велик лишь тот, с кем я говорю, и до тех пор, пока я с ним говорю".

На Западе же публичное унижение любого гражданина из-за его болезни, физических данных, национальности, пола, сексуальной ориентации и проч. сегодня считаются недопустимыми и вызывают общественное порицание. Какой бы высокий пост ни занимал чиновник в Европе или в США - он не может себе позволить публично хамить окружающим и унижать журналистов и подчиненных без риска навлечь на себя шквал негодования и критики.

Можно вспомнить и другой случай, произошедший в 2010 году с премьер-министром Великобритании Гордоном Брауном. Буквально за неделю до всеобщих выборов он публично оскорбил 65-летнюю жительницу пригорода Манчестера Рочдейл. Все произошло в ходе обычной предвыборной поездки. Премьер прибыл в Манчестер на встречу с избирателями, где в прямом эфире отвечал на их вопросы. По окончании встречи к Брауну подошла пожилая избирательница Джиллиан Даффи, чтобы пообщаться с ним лично. Премьер-министр вежливо ответил на ее вопросы о проблемах образования, иммиграции и размерах пенсии. Затем он сел в свой автомобиль, где, обращаясь к своим помощникам, назвал женщину узколобой зацикленной фанатичкой. Через включенный радиомикрофон на пиджаке Брауна его слова тут же попали в прямой эфир и вызвали небывалый скандал. После этого были отменены все государственные дела премьера, намеченные на вторую половину дня, а сам Браун вернулся обратно в Манчестер, где в течение часа беседовал со своей оскорбленной избирательницей один на один, принося ей извинения. Впрочем, даже это не помогло ему сохранить за собой кресло премьер-министра.

Однако дело не только в наших исторических традициях. Как показал в своем недавнем исследовании профессор ВШЭ Ян Левченко, язык, спускаемый сегодня российской властью сверху в качестве стандарта общения, "отражает не столько ее особую наглость или вседозволенность, сколько полное отключение культурного слоя от мало-мальски значимых процессов в стране". В 1990-е годы агрессивный креатив бесперебойно порождался разве что лидером ЛДПР, тогда как Борис Ельцин, Виктор Черномырдин и другие политики первого ряда порой могли удивить или насмешить публику, но обходились без прямых и косвенных угроз, намеков и оскорблений. К концу первого десятилетия нового века закрепилась совсем другая стилистическая доминанта. "Сегодня язык власти отражает практически полный разрыв с культурным слоем. - поясняет Левченко. - Разумеется, это сделано сознательно и по понятным причинам. Если не приручать экспертизу и не препятствовать интеллигенции пусть даже тихо делать свое дело, случаи единичного несогласия перерастут в системное противостояние. Чтобы этого не произошло, инстинктивно повышается голос и наращивается сила, с которой условный жандарм держит условный шлагбаум, за который не велено заходить. Хамство превращается в превентивную меру: лучше держать внутреннего врага в заведомо деморализованном состоянии".