Неделю назад, когда (по милости «Роснефти», сбросившей втихую сотни кредитных миллиардов) рухнул вниз рублик, я сел сгоряча колотить по клавиатуре, но тут же и остановился, озадаченный…

Остановило меня чувство, что все про это давно сказано, и сказано такокончательно, что сказать лучше — даже пытаться не стоит. И главное: что я знаю сказанное наизусть — вот только бы вспомнить!

Но не вспоминалось никак (голове не прикажешь). Я уж и в Гоголя наугад заглядывал, и в Щедрина… Кстати, в правильном направлении заглядывал; как чувствовал: что-то это глубоко русское, русское до степени полной непереводимости на языки народов мира…

И вот, ровнехонько через неделю после крайнего сечинского подвига по освоению закромов Родины — ВСПОМНИЛ!

Ну, конечно: Сухово-Кобылин, «Смерть Тарелкина»! Знаменитая сцена «закуски» после похорон, когда бывший квартальный Расплюев ест и все никак не может насытиться.

«Что за пасть такая, — удивляется Тарелкин. — Да это бездонная яма! Куда ж это у него проваливается?»

И чуть ниже:

Расплюев пропускает ломоть. Тарелкин смотрит на пол.

Расплюев. Вы чего ищете?

Тарелкин. А я смотрю — может, у вас днище выперло — так не проходит ли насквозь?

Вот!

Именно это я и хотел спросить у г-на Сечина: не выперло ли у него днище? Не проходит ли уже насквозь поглощенный им российский бюджет? Потому что кажется: ведь уже некуда, некуда!

Впрочем, ответа не пришлось бы дожидаться в пресс-службе «Роснефти» — все давно отвечено там же, у Сухово-Кобылина:

Расплюев. У меня тут (хлопает себя по брюху) огнь неугасимый и червь неутолимый.

Видим, Иван Антонович, видим, Игорь Иванович! Наблюдаем-с.

Воистину: расплюевские денечки, расплюевские… Вот только — последние ли?

Когда у них днище выпрет, как думаете?