Идея вернуть в УК статью за антисоветскую агитацию, простите, я хотел сказать "за антироссийскую публикацию", естественно, очень в духе времени. Витает в воздухе. И народ поддержит.

Не по той причине, что 80 лет назад, но поддержит. Тогда антисоветчина воспринималась как попытка воспрепятствовать нашему движению вверх. Сегодня антироссийщина – как попытка открыть нам глаза: чтобы мы увидели свое свободное падение вниз. А нежелание тяжелобольного слышать про свою болезнь вызывает реакцию много более острую, чем раздражение альпиниста на "Да, вы не той тропой пошли, товарищи!". Так что, не сомневаюсь, поддержка будет.

Но меня в этой идее много больше заинтересовала даже не сама конфетка подобной юридической новеллы, сколько ее обертка, фантик. Уж больно он хорош, больно соблазнителен! Поневоле захочешь такой схватить. Фантик этот – необходимость борьбы с ложью.

Ну, что тут скажешь! Если есть у нас необходимость с чем-то бороться, то это именно с ней, с ложью. Нечего возразить. Так и есть. Враг номер один. Ложь, ставшая тотальной, и есть тот яд, который нас убивает. И как государство – что очевидно любому более-менее нормальному человеку. И, что менее очевидно, но тоже никаких сомнений не вызывает – как народ. Мы врем сами себе. И этот худший из всех видов лжи убивает нашу душу.

То, что ложь стала государственной политикой – это еще не так страшно, если народ сохраняет хотя бы немного здравого смысла. Но когда ложь на ура подхватывается народом в целом, когда лгут не только те, кому положено по должности – ну, работает человек в СМИ или в "министерстве правды", ну что с него взять, делает человек карьерочку, на хлеб себе зарабатывает, ну, противно, конечно, но в конце концов объяснимо – а когда врут бескорыстно и самозабвенно все и вся, то тогда дело плохо. Это уже не экзема. Это гангрена. Захватившая не только внешний покров народного тела – государство, но и гораздо более внутренние структуры организма.

И, конечно, с этой бедой нужно бороться в первую очередь. И бороться без промедлений. И – всем миром. Вот уж где действительно – "Отечество в опасности!". Так что здесь я с депутатом Федоровым (так, кажется, фамилия автора закона) вполне солидарен. Нет страшнее угрозы сегодня, чем ложь.

Только вот ведь какая штука получается. Ложью мы с депутатом называем вещи прямо противоположные. Все, на что он обрушивается как на ложь, за которую надо сажать, на самом деле, не ложь, а правда. А ложь как раз то, что он подает как правду.

Вот здесь-то собака и зарыта. Бороться с ложью надо обязательно. Но как, если ложь по своей природе всегда кричит, что она не ложь, а правда? А правда – вовсе не правда, а ложь. Как тут поборешься?

На первый взгляд задача кажется неразрешимой. Но это только на первый. Она разрешима, и разрешима очень легко. Для разделения правды и лжи есть два хорошо известных инструмента.

Первый – гласность, открытость. В открытом столкновении с правдой ложь себя разоблачает. Именно поэтому власть так озабочена контролем над СМИ, который сегодня стал практически тотальным.

Почему же победа лжи стала возможна – спросите вы – когда у нас в СМИ столько лет была практически полная свобода? Да, по очень простой, хотя и по очень грустной причине: потому что лжи противостояла не правда, а полуправда. Оппоненты самых одиозных наших лгунов (не буду называть фамилий) никогда не говорили ВСЕЙ правды, практически, ни по одному из серьезных вопросов. Мешали партийные предпочтения, страх самокритики, боязнь ссоры с однопартицами и прочая, и прочая. А публика всегда очень чутка к примеси лжи, и поэтому к полуправде относится чуть ли не с бОльшим раздражением, чем к прямой лжи. Правда – это такая штука, что, начав ее говорить, нужно говорить всю.

Второй инструмент для уничтожения лжи – это репутация. Честность, правдивость – это такое же свойство личности, как и любое другое. И мы так же оцениваем выраженность этого свойства у наших знакомых, как мы оцениваем их ум, такт, доброту, силу характера и тысячи других личностных свойств. Используя язык социальных сетей, можно сказать, что мы рейтингуем наших знакомых по уровню честности. Этому верю, а этому не верю. Этому верю больше, а этому меньше. Этому верю на 100 процентов, а этому – только на 10. Ну, и так далее.

Можно ли из миллиардов этих наших индивидуальных рейтингов построить один более менее объективный рейтинг?

Можно, хотя технически это и очень непросто, так как процедура должна постоянно преодолевать активное сопротивление весьма изобретательных лжецов, стремящихся объявить себя самыми правдивыми людьми. Но тем не менее – можно.

На чем основан мой оптимизм, если у меня нет детального алгоритма такой процедуры? Да, на очень простой вещи основан. Рейтинг-то такой существует уже. Он существует в наших головах, или, если использовать более наукоообразный язык, в нашем коллективном "пси-поле". Здесь мы, даже при непрекращающихся наших усилиях обманывать сами себя, хорошо себе представляем, кто человек честный, кто – не очень, а кто – очень "не-".

Так что нам не надо ловить черную кошку, которой нет. Наша "кошка" есть уже. И мы даже, одни более отчетливо, другие – менее, слышим ее "мяуканье". Так что дело за малым – зажечь свет в нашей темной комнате и увидеть ее.

Иначе говоря (опять-таки для любителей красивых, ученых слов) – операционализировать, а затем и институализировать рейтинг честности.

И тогда, устраивая открытые поединки между самыми честными людьми общества, пусть даже и придерживающихся разных мнений, мы быстро научимся бороться с любой ложью.

Конечно, те, кто восхищаются искусством Геббельса, нам в этом помогать не будут. Но мы ведь можем и без них справиться.

Было бы желание.