На фоне новой волны трагедий на Донбассе, таких как теракт под Волновахой, обстрел Мариуполя, в украинских социальных сетях, как в индикаторе общественного мнения, можно заметить удивление и раздражение относительно спокойной реакцией Западной Европы и США.

Конечно, есть заявления на уровне официальных лиц, типа генсека НАТО а также традиционные призывы тех же лиц к отводу войск и возобновления переговоров, но массовых акций солидарности с Украиной в западных городах не наблюдается. Все это резко контрастирует с недавней вспышкой гражданской активности населения европейских государств в ответ на террористические атаки в Париже 7 января. Поэтому имеет смысл рассмотреть эти два явления и выявить ту причину, из-за которой Украине не удается вызвать у европейцев эмпатию уровня солидарности с Charlie.

Для начала необходимо понять, что теракты в Париже и на Донбассе — это принципиально разные теракты. И различает их вовсе не количество жертв, по этому показателю Украина, к сожалению, теперь отстает только от государств перманентной гражданской войны (Сирия и Ирак). В Париже и на Донбассе были разные объекты террористических атак. 7 января террористами была расстреляна идея свободы слова, январское наступление путинских террористов стремится отжать у Украины по-больше территорий и навязать стране трансформацию в Боснию-2.

К последнему европейское мнение действительно равнодушно, поскольку вопрос о границах и суверенитете для воспитанного в постмодернистской парадигме и неолиберальной культуре гражданина действительно вторичен. В свое время даже бойня в Югославии не вызвала массовых вспышек солидарности именно на уровне граждан. Европейцы чувствуют себя неуверенно, говоря о суверенитете других стран, и действительно стремятся прежде всего наладить диалог между конфликтующими сторонами.

До сих пор многие из, исходя из принципа «дыма без огня не бывает», подозревают, что какие-то предпосылки для пророссийского сепаратизма на Востоке были, а следовательно чисто силовое решение конфликта невозможно. Другими словами, пока европейское общественное мнение не уверено в однозначной моральной правоте Киева, и главной целью своей дипломатии видит не восстановление территориальной целости Украины а прекращение кровопролития ради прекращения кровопролития. Не стоит забывать, что в мире каждый день совершаются теракты, в которых гибнут мирные жители, и как бы это цинично не звучало, мировое сообщество к этому привыкло.

Charlie Hebdo — принципиально иной случай. Здесь есть абсолютная жертва — журналисты, которые погибли за священный для современной Европы принцип свободы слова. Атака на принципы а не на территории — глобальная повестка дня, которая вызывает эмпатию у европейца. Здесь уже в силу постсоветского наследия украинцу сложно понять другую сторону. Для нас человеческие жертвы сами по себе гораздо ценней каких-то абстрактных идеалов, к которым мы априори относимся с подозрением, выработанным годами жизни в лживой советской пропаганде. Поэтому террористический акт оценивается нами именно по своей разрушительной силе, а не целевой направленности. Сами идея атаки на нематериальный принцип для нас нова, а солидарность с принципом, а не с людьми выглядит странной.

Поводя итог вышесказанному мы с европейцами пока разные, отсюда и разные реакции на с виду одинаковые события. Плохо это, или хорошо — такой вопрос не корректен. Важно, что если Украина хочет привлечь на свою сторону, европейское общественное мнение, то ей придется играть по правилам этого общества и выстраивать качественно иную информационную политику. Пока она убога, приведу только два свежих примера применительно к последним событиям.

Во-первых, откровенная попытка слить две разные трагедии (Волноваху и Charlie), плагиатя популярный хэштег, скорее убавила солидарность к жертвам российских террористов. В этом плане, украинские информагентства ничем не отличаются в степени некомпетентности от российских пиарщиков с их #ЯВаня.

Во-вторых, выступление Порошенко в Давосе, в котором он откровенно давил на жалость европейских и американских бизнесменов и политиков. Украина, пока еще не стала настоящим партнером Европы, она только на пути к этому. Метафорично, Украина пока лишь хороший знакомый Европы и США, но не друг, однако знакомых у Европы много. Более того, если несчастный друг — это утомительно, то несчастные знакомые — невыносимы. Место объекта мировой жалости прочно занято детьми Африки, и украинскому президенту не стоит конкурировать с ними.

Задача новой украинской информационной политики должна быть в следующем. Прежде всего Украина должна не просить (денег, ресурсов, помощи, сочувствия), но предлагать проекты, под которые Запад сам захочет выделить средства. Про это уже много писалось на Хвиле: «пространство развития», «черноморский хаб» и т.д.

Кроме того, Украине в диалоге с Европой и США необходимо вырваться с той местечковой повестки украино-российского противостояния, которой она пока придерживается в переговорах. Вместо этого нужен глобальный дискурс Украины — защитника демократии и правовых принципов, включая известный pacta sunt servanda, Украины — опоры Западного мира к востоку от Тисы, Украины, которую волнует и глобальное потепление и поиски альтернативной энергии, Украины — страны будущего.

Такая Украина получит моральный карт-бланш, а ее противники автоматически попадут на один уровень с фанатиками-фундаменталистами. Такая Украина будет интересна Западу, и жертвы такой страны будут вызывать сочувствие и эмпатию.