«Я к этой нелепой истории отношусь юмористически. И прошу всех сочувствующих очень сильно подумать, как человек, который сидит в СИЗО Лефортово, пишет всем письма о пытках так много и часто. Это какая-то спецоперация... Я не знаю, какая у нее цель. То, что Евгений Петрин майор ФСБ, вроде да, то, что он был в Плесецке, вроде да... Очень много несоответствий в этом деле. Он мне новогодние открытки присылал из Лефортова без штампа о цензуре. Думаю, тем, кто ему очень сочувствует и защищает, надо быть осторожнее», — считает правозащитница и журналист Ольга Романова.

— Ваша семья знала, что Евгений — сотрудник ФСБ? Как он оказался в этой организации?

— Он эту информацию от нас скрывал.Мы, конечно, догадывались. Особенно когда он поехал после окончания юридического факультета работать на космодром в Плесецк. И мы поняли, что эта работа очень напоминает ФСБ, но подтвердил он эту информацию только, когда его арестовали. Мы его спрашивали, кто ты на космодроме, а он отвечал, что помощник начальника по гостайне. Женя всегда был любознательный. Любил информацию собирать, со всеми переписывался. Однажды написал королеве Англии. А в другой раз — Владимиру Жириновскому и спросил его, как лучше служить родине, а тот ответил, что нужно идти в силовые структуры. А был еще один важный в его судьбе момент. Евгений с семи лет изучал Евангелие, любил все божье и чистое, везде искал церкви, мечтал стать монахом. Как-то он поехал на Соловки, встретил там настоящего старца и попросил его благословить на монашеский постриг. А старец ответил, что Жене надо служить церкви и родине в миру. После этого брат пошел в отдел внешних церковных связей Московского патриархата. А в письмах нам он писал, что ФСБ — это моё теперь прежнее руководство.

— Вам не кажется, что в том, что вы рассказываете много противоречий?

— Мы сами его биографию толком не знаем. Сейчас пытаемся восстановить. Мы далеко от него живем в Иркутске, видели его только раз в год с подарками, как Дед Мороз. Он нам присылал сообщения из разных стран, говорил, что работает переводчиком. Женя хорошо знал иностранные языки. Библию на английском выучил.

В ОВЦС Московского патриархата Женя много общался с иностранцами, но смотрел на них с точки зрения безопасности страны. В 2013 году во время одной из встреч он понял, что некоторые граждане других государств угрожают нашей стране и он доложил об этом ФСБ. Там ему ответили, что эти лица не предоставляют опасности для РФ. Чуть позже он написал мне, что решил сам начать расследование и заверил нас, что знает в каких рамках можно общаться с иностранцами. Он тем более по госбезопасности диплом в вузе писал. А чтобы иностранцы его не заподозрили, чтобы войти в доверие, стал контактировать с ними на возмездной основе.

— За деньги, видимо?

— Они все время просили информацию о церкви, эти агенты хотели разделить РПЦ и Украинскую церковь. Но деньги его не интересовали, он хорошо зарабатывал, да и мы, родственники, не бедствовали. Деньги были для него единственным прикрытием. ФСБ больше его не прикрывала. Со временем он собрал информацию об агентурной сети, которая работала в РПЦ на интересы других стран. Женю поддерживали другие коллеги из ОВЦС РПЦ, например Дмитрий Петровский. Он тоже считал, что церковь надо защищать. Но когда Дмитрий Петровский узнал, что Женю арестовали, он перестал отвечать на звонки. А Женя на Дмитрий Петровского очень рассчитывал, он много раз писал нам: «Свяжитесь с Дмитрием Ивановичем, он все знает и защитить меня». Но Дмитрий Петровский попросил нигде его имя не упоминать. Я понимаю, Дмитрий Иванович боится за свою карьеру.

— Евгения арестовали в июне, почему вы ждали так долго прежде чем начали об этом рассказывать прессе?

— Женю арестовали 4 июня. Он нам написал, что его сотрудники следственного управления ФСБ РФ принудили оговорить себя, угрожая инсценировать самоубийство через таблетку с ядом. Именно так дословно он нам написал. Женя их просил спасти кота, который остался один в съемной квартире.

А ему ответили, что привезут ему сейчас кота по частям. Женя так любил кота, он постоянно жаловался нам в письмах, что не сохранил его. Кота выгнала хозяйка. Потом Женя отказался от самооговора. Его отправили в Институт имени Сербского с припиской, что субъект неадекватно воспринимает реальность. Но в Сербского его признали здоровым умственно и психическим. Он писал радостно нам, что психически здоров и это подтвердили самые лучшие психиатры.

— Вам не кажется это странным, что он вам так много и подробно писал вам о том, как ему угрожали и эти письма без цензуры до вас доходили?

— Письма их СИЗО нам не доходили, там правило — нельзя писать по делу. А из Сербского он нам каждый день писал письма и отправлял. Они дошли и мы все узнали. Женя в письмах благодарил персонал Сербского, что ему дали возможность написать семье.

— Почему у Евгения до сих пор государственный защитник?

— Женя не хотел дорогого адвоката, потому что верил, что его скоро отпустят. Он смотрел фильмы про разведчиков и думал, что и с ним будет как в фильме.

— Как именно?

— Поймают, посадят, а потом во всем спокойно разберутся, все взвесят и отпустят с богом.

— Майор ФСБ? Так говорил?

— У него была такая вера в справедливость, такое доверие государственным органам, такая надежда на них. Он считал, что Конституция — это, как священное писание. Президент охраняет все твои свободы и права. Женя повторял — читаешь Конституцию и как в раю живешь.